Душа-cоловей

Андромаха выходит во двор одна,В рубашке домашнего полотна.Она не спала от тоски и тревоги,Так ночь и прошла без сна.Гектор с ней даже не говорит.Доспех сияет и шлем искрит.Плачет жена, заклинает мужа.Муж догорает, жена горит.Плачет она и зовет его.Того единственного одного.Кого еще звать ей на этом свете,Когда не останется никого.

А он и не слышит, как неживой.Стоит на линии передовой.Ни жалости, ни милосердья в нем.Все-все сожжено огнем.Тогда в отчаянии женаСзывает женщин и именаОна выкликает – сестер и мать.Не ей же одной страдать…Просите, плачьте, – она говорит.Рыдайте, пока он весь не сгоритНа ваших глазах, матерей и сестер,Он весь сгорит как костер.Сынок, погоди, снимай свой доспех, –

Мать говорит, – не бросай нас всех.Постой, послушай наши мольбы,А не только приказ судьбы.Чей же, если не твой клинокЖенщин твоих защитит, сынок?Кто же нас выручит, если не ты,Вытащит из темноты.Женщина – первая часть добыч.Женщина – вот твоих греков клич.Вспомни об этом, сынок, герой.Встань же за нас горой.Не хочет Гектор услышать мать.

Не хочет сестру свою понимать.Елену не слышит. Только однуОн слышит – свою жену.И видит он Андромаху свою.Себя, пылающего в бою.Такой в нем горит последний огонь –Что лучше его не тронь.И видит она, как он сузил зрачки.Как пальцы стиснулись в кулаки.Тут все решено. И огонь. И свет.Обратной дороги нет.Не тихий плач из ее груди,А львиный рык летит впереди,

И львиная грива парит над ней,Распущенных кос пышней…Вот сын твой, царевич, смотри сюда.Он не увидит тебя никогда.Твое плоть от плоти, мой царь, дитя.Сейчас – и всю жизнь спустя.Мы будем сиротами, только так.Я знаю все наперед, и знакЯ видела в воздухе неспроста,Твой сын уже сирота.Сжалься над нами, мой муж-герой.Можно же быть милосердным порой.