Душа дракона

Но обошлось. Лири стало лучше, и они тронулись в путь. Оказалось, что перевал позади, через несколько часов кончился снег, а ведь казалось, что он засыпал весь мир. Все повеселели, Ори снова принялся насвистывать, не забывая, однако, бдительно поглядывать по сторонам, а Илем взялся вслух мечтать о мягкой постели, желательно не пустой. Лири возмущенно фыркала, а Диль ничуть не удивился, когда из-за придорожных кустов вдруг полетели стрелы. Первая же убила лошадь Лири, и Диль едва успел подхватить девушку и рухнуть вместе с ней за телом животного. Ори с лихим воплем врубился в кусты, вертя топором с такой скоростью, что в стороны разлетались не только ветки, но, кажется, и чьи-то руки-ноги. Лири торопливо взводила арбалет. Диль вытащил ножи. Заставил себя вытащить ножи. Потерянные боги, вселите в меня душу воина, подарите мне мужество, позвольте защитить хотя бы эту девочку. Дайте мне силы убивать. Научите не бояться чужой смерти.

Два ножа он успел метнуть, не зная, в кого – просто на шевеление в кустах, а потом по голове его ударило внезапно вспухшее солнце, и он потерял сознание.

– Он не умрет? Он правда не умрет? – безостановочно спрашивала Лири. Голос Илема обиженно протянул:

– Ну вот хоть бы раз поинтересовалась, не умру ли я.

– Никто не умрет, – тепло произнес Кай, – оба ранены не только неопасно, но и несерьезно. Диль уже приходит в себя..

Разве? Глаза не открывались, хотя в них посверкивали осколки солнца. Но слышал он отчетливо. Даже в ушах не звенело.

– Не боись, девка… то есть, это, принцесса. От этого не помирают, – бойко забасил Ори. – Ты лучше ему кровь с рожи смой. Пущай снова красивый будет.

– И чего красивого? – удивился Илем. – Человек как человек.

– А без крови красившей, – хохотнул Орк.

На глаза полилась вода, божественно приятная, свежая, и Диль попробовал поймать ее губами. Струйка немедля переместилась к губам, он с наслаждением напился и наконец открыл глаза.

– Ну вот, – не без облегчения вздохнул Франк, – порядок. С боевым крещением тебя, Дильмар Ванрел. Болт скользнул, кусок скальпа оторвал, но ты не переживай, уже назад пришили.

И вот тут пришла боль. Не то чтоб непереносимая или даже очень сильная. Как ни странно, Диль ей обрадовался: и правда, жив, потому что у мертвых ничего не болит.

– Очередное препятствие, – сообщил Франк. – И опять пробились. Теперь не без твоей помощи.

– Я ж говорил, – хихикнул Илем, – как прижмет, сообразит, за какой конец ножа держаться.

– Еще пить хочешь? – нежно спросила Лири. Глаза у нее были заплаканы, слезы на щеках еще не высохли. Как не высохла кровь на лице Ори. Своя? Чужая? С этим орком никогда не разберешь. Диль попил еще немного, а потом сделал несколько глотков из фляги Кая. В голове прояснилось окончательно. Диль попытался сесть, и это получилось. Даже голова не закружилась. Илем сидел на мертвой лошади и, морщась, укачивал искалеченную руку.

– Невезуха, – пожаловался он, – а с другой стороны, как раз везуха, если б левую, совсем плохо. Ну что, башка болит? Внутри или снаружи?

Диль улыбнулся. Стало легко. Живы. Все живы. Погибли только лошади, а пешком идти – не мертвым валяться. Странно. Франк ведь был прав: жить Диль не хотел, но и умирать не стремился. Вот и радость – уцелел. Он потрогал перевязанную голову.

– Ты сейчас идти сможешь? – спросил Франк. – Тут не особенно далеко должен быть поселок и пограничная стража, а в таких местах всегда есть лекари.

– А зачем? – снова фыркнул Илем. – Кай у нас мастер художественной штопки.

– А лекарство купить хотя бы. Обезболивающее, например.

– Обезболивающее? – заинтересовался вор, рассмешив Ори.

Диль встал, и его даже не качнуло. Пустяк. Поверхностно. Просто представить себе, что это всего лишь большая ссадина. На ветку впотьмах налетел.

– Я смогу идти, – сказал он. – Наверное, смогу.

И смог. Это было не труднее, чем терпеть боль в растянутых мышцах во время выступления. Илему приходилось хуже. Он покусывал губы, бережно придерживал раненую руку, но упрямо шел. Правда, Ори избавил его не только от мешка, но даже от меча, объяснив в своем духе: от тебя такого проку все равно не будет, а мне твой ножик в случае чего сгодится. В его лапище меч и правда казался ножиком

Деревня была не так близко, как обещал Франк, добрести до нее удалось только к вечеру, когда уже начало темнеть, зато приняли их как родных. После разговора Франка с командиром пограничников. И лекарь нашелся, и лекарство, после которого Диль спал слаще, чем после магии Кая. И гораздо дольше, потому что лежал на соломенном тюфяке возле очага, укрытый теплым одеялом.

Задерживаться они не стали. Лекарь удостоверился в том, что раны неопасны, перевязал их, долго и выразительно смотрел на ожог в форме трилистника на предплечье Илема – совсем рядом с раной, но ничего не сказал. Диль уже знал, что это клеймо поставили сразу после отсечения руки, чтобы вору не пришло в голову рассказывать о несчастном случае.