Душа дракона

– Нет. Я на это неспособен. Нравилась, понятно, но ничего серьезного. Она была из наших. Не шлюха, хотя ты понимаешь, чем девчонки платят за защиту, кров, еду… да за все. Больше-то нечем. Мы года полтора вместе прожили. Так что как Аури умер вместо тебя, так Силли – вместо меня. И вот что я думаю, Диль. Похоже, мы тут все такие. Ты на Кая посмотри. Много ты вообще видел эльфов? Я – только однажды, и то это было какое-то посольство или еще чего официального, ходили мы с Силли поглазеть. Кстати, женщины у них не такие красотки, как мужчины.

Диль исподтишка посмотрел на него. Голос у Илема был легкомысленный, и вид вроде бы тоже, только Диль знал, что ему так же больно, как больно Дилю.

– Ты думаешь, все? – спросил он.

– Покойнички – точно, – хихикнул вор. – Говорю же: Франк отвечает на правильно сформулированные конкретные вопросы. Насчет Ори я завтра узнаю.

– А Лири? – улыбнулся Диль. – Она не то что совершить что-то непоправимое, она и пожить-то не успела, девочка совсем.

Илем резко сел. Вино выплеснулось на рубашку, но он не обратил внимания, а Диль не долго мог отвести взгляда от красного пятна, так напоминающего кровь.

– Силли было семнадцать, – без выражения сказал Илем. – Но дело не в этом. Твой милый ангел успел кое-что… совершить. Сбежать из-под венца.

– Ну и что? Я бы сказал, поступок хоть и необдуманный, но смелый.

– Думаешь, это смелость? Это глупость. Безответственность. Потому что, в отличие от тебя, ее с младенчества готовили к тому, что свободы выбора у нее нет никакой, что единственной ее целью должно быть не личное счастье, а благополучие государства, что ей придется выходить замуж по выбору отца, и, уверяю тебя, выбор был далеко не самым плохим. Даже наоборот.

– Это неправильно. Отец должен думать о будущем дочери.

– А король должен думать о будущем королевства, – отрезал Илем. – И принцесса тоже должна. Вот ты – не должен. И мы с Франком тоже не должны. А особы королевской крови – обязаны.

– Но…

– Король Райгун, – словно не слыша Диля, продолжил Илем, – прибыл за два дня до церемонии и обнаружил, что невеста дала деру. Он был великодушен: дал еще два дня на ее поиски и только потом вернулся домой. Он был оскорблен. А короли имеют дурную привычку смывать оскорбление кровью. Чужой кровью. Вернувшись к себе, он немедленно объявил войну Канди. В результате погибло двадцать тысяч человек. На самом деле больше, но кто считает жертвы с точностью до сотен. Не только воины, но и старухи, и дети… Ты догадываешься, Диль, что происходит с городом или деревней, когда туда врывается вражеская армия? Сколько было изнасиловано и убито женщин, как ты думаешь? Эти жертвы вообще никто никогда не считает. Вроде как даже плюс: после войн рождается очень много ублюдков, восполняя потери. А совершенно кабальный мирный договор – это вообще мелочи. Канди фактически стала протекторатом Райгуна, что, впрочем, тоже не страшно. Оба принца содержатся во дворце Райгуна. Как почетные гости – заложники, если по-простому. И король Канди ведет себя паинькой. Что, принцесса, каково иметь на своей совести двадцать тысяч жертв?

Диль резко обернулся. В дверях стояла Лири с распахнутыми глазами, приоткрытым ртом и совершенно белым лицом. Она прижала руки к груди, судорожно вздохнула и упала в обморок. Илем хохотнул, и в этот момент Диль чуть не впервые в жизни ощутил сильнейшее желание ударить человека. Он, конечно, сдержался, были дела и поважнее. Он перенес Лири на свою кровать, осторожно похлопал по щекам и начал растирать руки.

– Очухается, – безжалостно бросил Илем. – О кандийской войне, наверное, только ты не слыхал, святая твоя душа.

– Она тоже, – сухо ответил Диль, не поворачиваясь.

– А что это меняет? Ты тоже не знал, что Аури вешают в то время, когда ты тошнишься над ведром.

– А ты? – резко спросил Диль и тут же о своей резкости пожалел.

– А я догадывался, – безжизненно сказал Илем. – Нет, я не предполагал, что с ней поступят именно так, потому что думал, что засаду устроила стража… Успокоил себя тем, что ей в самом страшном случае руку отрубят, а я о ней позабочусь, нуждаться не будет. И что это меняет? Ее смерть на мне. Смерть Аури – на тебе. А на нашей крошке – двадцать тысяч человек и унижение ее семьи.

– Кто ей сказал?

Голос Франка был усталый.

– Впрочем, зачем я спрашиваю… Диль и не знал. Тянули тебя за язык?

– А я не ей сказал, а ему. Вольно было принцесске подслушивать.

– Она мне нужна вменяемой, – объяснил Франк. – И что теперь, постоянно следить, чтоб она в петлю не полезла?

– Не полезет, – хмыкнул вор. – Не переживай. Она скорее осознает значимость момента и со всей старательностью кинется исполнять свое предназначение. Я о миссии, если ты вдруг не догадался. А ты на этом сыграешь. Можно еще Кая привлечь со всей этой его белибердой насчет чести, долга и ответственности.

Франк долго на него смотрел, но так ничего и не сказал, отодвинул Диля и взял на руки Лири.

– Ладно, ее я возьму на себя. Только попрошу: Диль, впредь старайся держать ее в поле зрения. Она импульсивная девочка, мало ли чего натворит.

– Вы знали? – не выдержал Диль.