Душа и ангел – не тело, а дух

Выходит, что как когда говорим о солнце: «восходит и заходит, то одно говорим, а другое думаем; так же, когда говорим о душе и ангелах: «невидимы, невещественны, духовны», мы должны под этим разуметь другое, а не то, что выражают слова сии, и не только другое, но совсем противоположное, именно: под невидимым разумеет видимость, под невещественным – вещественность, под духовным – тонкотелесность. Законно ли такое толкование? Ведь о солнце, в обыкновенной речи, и ученые говорят: «восходит и заходит»; а когда дело коснется самого предмета, или когда приходится отвечать на вопрос: «стоит солнце, или движется», то и не ученые ныне отвечают, что оно стоит, движение же его есть обман зрения. О душах же и ангелах, и в кабинете ученых, и в книгах, и в разговорах, всегда и все со словами: «невидимый, невещественный, духовный», соединяют прямой смысл, и как говорят, так и думают, что они невещественны и духовны. В книге «Наука о мире Божием», для народа, хоть везде говорится о солнце и звездах: «восходят и заходят», но в своем месте растолковано, что они стоят, и объяснено, от чего кажутся движущимися. О душе же и ангелах ни в одном катехизисе, когда заходит речь об их естестве, не протолковано, что невидимость их есть только кажущаяся, а духовность – тонкотелесность. Доселе никому и в голову не приходило видеть в словах этих иносказание. Отчего так? Оттого, что в отношении к ангелам и душам не доказан еще обман зрения или умозаключения. О солнце прежде открытия его стояния никто и думать не думал, что оно стоит, и все так и убеждены были, как говорили, что оно движется. Потом, когда открылось, что оно стоит, речь хоть осталась прежняя, но мысль вошла другая. Так надлежит сделать и в отношении к душе и ангелам. Прежде надобно открыть, что они вещественны и телесны, и потом уж толковать, что если и говорится о них, что они невещественны и духовны.

Открыло ли новое учение в том, что считалось невещественным, вещественность, и в том, что считалось духовным, – тонкотелесность, это покажет разбор оснований, на которые оно опирается, к чему мы и приступаем.

Основания сии со всею подробностию изложены в Прибавлении к Слову о смерти. Здесь, на первых же страницах, дабы скрыть, что восстают против господствующего у нас верования, делаются выписки из одного западного богослова, которые потом и опровергаются: этим дается вид, что не нашей Церкви учение подвергается критике, а западной. Оставляем без особых замечаний эту диверсию, и выписываем только последние строки из этого отдела Прибавления

: «Западный писатель думает основать свое мнение на Св. Писании, на Отцах Церкви и науке. В этих трех отношениях мы, – говорится в брошюре, – обязаны представить удовлетворительное его опровержение». Этими последними словами новое учение о телесности души и ангелов предъявляет, будто оно имеет за себя поруку и в Слове Божием, и у св. Отцев и в науке, или вообще в соображениях здравого разума. Под эти три рубрики и мы будем собирать все мысли и показания, которыми обставляет себя сие учение. Позволим себе, впрочем, несколько отступить от того порядка, которого держится сказанная статья, и прежде

рассмотрим свидетельства, приводимые из св. Отцев; а потом перейдем к рассмотрению свидетельств из Слова Божия и, наконец

, к научным соображениям ума.

Рассмотрение свидетельств св. Отцев о естестве души и ангелов

I

Будем обращать внимание на учение св. Отцев о сем предмете не только тех, коих свидетельства буквально приводятся в брошюре, но и всех тех, каких она каким – либо образом касалась, намекая, что она может иметь их на своей стороне. Прежде других подвергнем рассмотрению свидетельства св. Иоанна Дамаскина и св. Макария Египетского, так как они главные в этом деле; затем обратимся к учению вселенских великих учителей и святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого; а потом уже и ко всем прочим св. Отцам: Афанасию Великому, Кириллу Александрийскому, Мефодию, Кассиану, Августину Блаженному, Феодориту, Максиму Исповеднику и Григорию Нисскому. Из всех отеческих свидетельств, которыми хочет оградиться новое учение, только свидетельства св. Иоанна Дамаскина и Макария Египетского может оно хоть как – нибудь тянуть на свою руку. Свидетельства других св. Отцев, приводимые им, говорят совсем не то, чего хочет оно, между тем как в других местах Отцы ясно произносят суждения, совершенно ему противоположные. Следовательно, стоит только отнять силу доказательности у сих первых свидетельств, и новое учение останется с этой стороны, без доказательств.