Душа убийцы (сборник)

И все-таки слезы — не слезы, но… А тут этот раскормленный Вовчик, эта сияющая лаком машина, эта жара… Этот тюряжный супруг, эти рыдающие бросанья на мою взмокревшую грудь, наконец, эти права (неоспоримые, неоспоримые — не станешь же спорить: противно!) на мою же квартиру…

Тут я вспомнил загадку. Остановился. Сбросил рюкзак.

— Здорово! — сказал. — Автомат-шпингалет!

…Он притормозил у первой подходящей харчевни:

— Зайдем? Попиздим, перетасуем былое! Я угощаю!

Черт дернул меня! Я (отрицающе-зазывающе) усмехнулся.

— Я! — он вскричал. Я угощаю! Зайдем?

— Нет! — сказал я. — Уж если мы через столько лет…

— Встренулись! — радостно он прокричал. — Зайдем, вспомним былое и…

— Думы! Но если ты при деньгах («А то!» — он ухмыльнулся, и в этот момент еще не догадка, но словно бы хвостик мелькнул, и я еще не вскинул ружье, но на мгновение замер), и ты пока щедр, — сказал я и сделал внезапную, будто случайную паузу («А то!» — не выдержал он, и вновь в кустах промелькнул хвостик догадки), — поехали в ресторан! Вперед, направо, налево! — скомандовал я. — Ресторан «Детские грезы»!

Вперед — направо — налево и в самом деле был ресторан, я в нем отмечал кандидатскую, на седьмом этаже. Он запомнился тем, что, самовольно раскрыв украшенное (закрашенное?) цветными витражами окно, я вдруг обнаружил чуть ниже некое секретно-закрытое продолжение ресторана в виде балкона. Пальмы в кадушках, фонтанчик, скульптуры, несколько столиков. «Ни фига себе! — стукнуло мне. — Не иначе — место отдыха мафии!»

Подозрение мое усугубилось той страшной решимостью, с которой налетел на меня наглый официант: окно было плотно закрыто, я оттеснен, вместо книги жалоб мне сунули шиш. И что самое интересное, я нигде не обнаружил (я потом там основатедьно покрутился) прохода на тот балкон…

«Волга» стремительно мчалась, по капле я начал вытягивать, чем Вончик сейчас занимается: «Да, в цехе работаю! — пробурчал он… — Разве это зарплата? — поморщился он… — Эта зарплата — для пенсии, копейку мы делаем на другом!»

С трудом вытянул я, что цех его — не простой: холодильный! Через него проходят мясные поставки — и я сразу все понял: начальник района по мясу! Жирная птица!

— Ведь посадят! — миролюбиво предположил я.

— Меня? — заржал он. — Кто? — продолжал ржать. — Не ты ли?

Навстречу нам вдруг рванул грузовик. Вовчик крутанул руль — в лобовое стекло я увидал замершего от ужаса велосипедиста. Мы должны были сшибить его, но «Волгу» неожиданно понесло вбок, белое, расплывшееся лицо осталось позади нас, «Волга» боком проползла возле самых колес громадного самосвала и встала. Самосвал зарычал и унесся.

— Ну вот, — сказал я.

— Лысые шины! — прошептал Вовчик.

Велосипедист копошился в канаве. Я видел в зеркальце, как, дергаясь и прихрамывая, он устанавливал велосипед на асфальте, как прокрутил педаль под левую ногу, как стал заносить через седло эту ногу и вдруг опустил ее, как неверной походкой зашагал к нам, придерживая свою двухколеску… вот прошел мимо. Худая спина его сгорбилась, шажки были мелкие, мелкие…

— Лысые шины! — шептал Вовчик, вцепившись в баранку.

Имеется единственный способ помочь растерявшемуся человеку.

— Ну, ты и мастер! — воскликлул я восхищенно.

— Лысые шины! Лысые шины спасли! — молол свое красный, пыхтящий мастер. — Я все ленился их заменить! Я все ленился — а видишь, как оно, а?

Нет иных способов вернуть равновесие растерявшемуся человеку, как похвалить его.

— Никогда я такого не видел! Дурацкий «БелАЗ» пер, как носорог, ты — вправо! Там этот велосипедист! Ты дал по тормозу — машину по инерции протащило вперед. Какие лысые шины! Ты — мастер! Самый что ни на есть автораллист! Сбрось ладони с баранки! — я рявкнул.

— Не могу! — скулил самый что ни на есть мастер, автораллист. — Пальцы!.. Пальцы не могу разогнуть!

— Конечно! — сказал я. — После подобного феноменального трюка кто их разогнет! — и я ударил его под коленную чашечку ребром своей математически точной ладоин.

— Ой-ей! — завопил он, дрыгнув ногой, — ты чё? Ты чего это, а?

— Зато пальцы разжались! Поехали! — приказывал я. — Чуть вперед, потом направо-налево! Математически точный расчет: через двадцать минут пьем армянский коньяк!

— Я за рулем! — сопротивлялся и хныкал он — большой, грузный мужчина. — Нельзя армянский коньяк!.. А машину куда?

— Все за рулем! — нагличал я. — Армянский коньяк! — прищелкивал языком. — Сунешь швейцару двадцатку, оставишь машину!.. У тебя что, нет лишней двадцатки? Посидим в ресторане, заночуем в гостинице! Или ты себе не хозяин? Ты холост ведь, а? Пять звездочек, чистейший армянский! Машину — под окна!

Прав Дейл Карнеги: единственный способ управлять человеком — педалировать на его чувство значительности! Всякий нуждается в том, чтобы быть оцененным чуть выше, чем он того стоит. Тщеславие — эрогенная зона рода людского!