Душегубы

— Это не он выдумал, — заметил Баринов. — Нечто похожее действительно существовало в одном из «почтовых ящиков» и представляло собой один из первых шагов в мир нанотехнологии. Но потом эта тема была закрыта, и нет шансов, что к ней у нас вернутся. Да и штатники, видимо, не торопятся. Слишком уж далекий прорыв в будущее. Индустрия не готова понять, а потому и денег не дает. Впрочем, тут я полный профан. Может, это и шарлатанство какое-то. Но Лопухин — при всех своих странностях — отлично разбирается в вопросах защиты информации, в том числе и на нашем уровне.

— Бог с ним, присылайте. Но как же насчет моих сомнений?

— Настырная ты баба! Но я еще упрямей. Конечно, можно тебе и просто приказать. Однако попробую объяснить тебе остроту ситуации. На меня сделана крупная ставка. Высоко-высоко в небесах. Если мы сумеем продемонстрировать результат работы с твоими мальчиками через шесть дней, то нам, условно говоря, простят все. Мне лично присвоят чин «бога 3-го ранга», не меньше. Мы заберемся на такую колокольню, что нам будет наплевать на все. Даже на фонд 0'Брайенов со всеми его 37 миллиардами, который сейчас никому не достать…

— Если Димки нет в живых, — уточнила Зина.

— Да, разумеется. Но если мы через неделю не сумеем этого сделать, нам придется очень туго. Против нас многие ополчатся. Придется или вести здесь ожесточенную войну, или сваливать за кордон. Что тоже не даст гарантий безопасности. Во всяком случае, от Сарториуса и «джикеев». Так что прекрати сомневаться. Все идет как надо. Завтра ты сделаешь им седьмой укол, через три дня — восьмой. В понедельник ты должна привезти их сюда. Не позже.

— А что будет дальше?

— Дальше будет большой опыт. И еще много чего, что тебе пока знать излишне. Но ты свою программу-минимум должна выполнить. Любой ценой, слышишь, девочка?

ЛУТОХИНСКАЯ ФЕРМА

Черный джип «гранд-чероки», по документам числившийся за безутешной вдовой бывшего гендиректора и президента АО «Белая куропатка» Элиной Михайловной Портновской, но находившийся в постоянном пользовании Фрола, расплескивая из поплывшей на весеннем солнце колеи воду вместе с ледышками и переваливаясь с боку на бок, надсадно рычал. Он лез в гору, туда, где просматривались невысокие строения бывшей животноводческой фермы. Официально там находился построенный еще осенью прошлого года малый завод по переработке молока.

Ближний ко въезду цех действительно принимал на переработку молоко от крестьянских хозяйств. Из него довольно успешно делали сливочное масло, а обрат по сходной цене загоняли одному из уцелевших фермеров, чтоб выпаивал телят. Однако это было так, для прикрытия, причем даже не от всяких там УЭПов (с ними все было увязано при посредстве Иванцова), а от любопытных и кляузных сельчан. На самом же деле во всех остальных приземистых корпусах был размещен завод по производству различных дорогих сортов водки из относительно дешевого гидролизного спирта, довольно пригодного для питья, но производимого не из «отборной пшеницы», а из опилок и других отходов деревоперерабатывающего производства. У лесохимиков в соседней области его было хоть залейся, и затарить пару лишних цистерн с надписью «Молоко» им было не жалко, тем более что платили наличными и сразу в карман.

Поскольку еще Курбаши налаживал это дело при содействии своего лучшего московского друга Цезаря, то проблем с изготовлением на цветных ксероксах этикеток и акцизных марок не было. К тому же немалая часть липовых «Столичных», «Русских», «Распутиных» и прочих продавалась бабками на рынках и вокзалах, в подворотнях И у проходных, где желавший побыстрее закосеть пролетариат брал числом поболее, ценою подешевле и насчет акцизов не интересовался. Видимого вреда от водки из опилок, разбавленной артезианской водой из скважины, пробуренной прямо на бывшей ферме, не было — спирт был хоть и «деревянный», но этиловый. Во всяком случае, с первого стакана никто не загибался до смерти. Более качественно оформлялись только бутылки, которые поставлялись в Москву и реализовывались конторой Цезаря. Их грузили в фургоны-морозильники, выставляли к задней двери три ряда ящиков со сливочным маслом, так что даже тот представитель закона, которому хотелось чего-нибудь отыскать, а потом содрать взятку, обычно вежливо извинялся и признавал, что груз соответствует накладной.