Душехранитель

Да, за пятьсот лет изменилось многое. Техническое развитие происходило стремительно, скачками, пугающе. Но до последнего времени люди еще не опускались до войн. Случались локальные вспышки, но дипломаты обеих стран изыскивали возможность улаживать конфликты. Теперь же началась крупномасштабная война, и вестники, освещающие события оной, частенько путались в терминах — называть ее гражданской или межгосударственной. Ибо и то, и другое верно отражало суть, преткновение было только в воздействии на умы людей: если это гражданская война, то враг — представитель того же народа, что и ты. А это значит, что брат убивает брата. Если же войну назвать межгосударственной, отчего тогда враждующие стороны говорят на одном языке? Всемирная история, писанная ори и аринорцами, вещала о многих войнах между дикарями-аборигенами на необжитых (эмигрантами) территориях опасной планеты, и враждующие племена всегда принадлежали разным народам, у них различалась религия или строй. Южане и северяне и сами пережили немало войн, случавшихся после Большой Миграции, но это было в такие незапамятные времена, что никто не принимал эти сведения, более похожие на легенды, всерьез.

Сотни ори и аринорцев гибли в каждодневных стычках над нейтральными территориями, теперь же эти стычки происходили над прибрежными городами Южного Континента.

«Эстетствующие идиоты! — не раз говаривал отец Фирэ и Дрэяна, очень разочаровавшийся в земляках-политиках. — Лучше бы, Фирэ, я отправил тебя два года назад вместе с братом!»

Но Фирэ был парнем крепким и выносливым. Сломать его казалось чем-то невозможным. И в первый же год начала военного противостояния, только-только окончив обучаться базовым дисциплинам, юноша попал сначала в ополчение, а три месяца спустя — в действующую армию. Кроме спелеологии, Фирэ очень интересовала более нужная в новых обстоятельствах наука — кулаптрия. Ему легко давалось все, связанное с целительством, и молодой человек всерьез подумывал отправиться после окончания войны на естествознание. Спелеология подождет.

Война — лучшая школа. Фирэ служил помощником армейского кулаптра, участвовал в рейдах, защищал столицу. Многое произошло в жизни юноши, «куарт» которого был очень близок к Восхождению. Все оживало в его руках. Не раз доводилось ему возвращать к жизни даже врагов. Когда входишь в состояние для исцеления, среди множества ярких, радужных всполохов не видишь — ори перед тобою или аринорец. Все одинаковы. Встречались ему ори с гнилой оболочкой и умирающим коэразиоре

, были и чудесные ребята-северяне. И Фирэ лишь утвердился в своем мнении: не все, что видит обычный глаз, совпадает с наблюдением кулаптра или его помощника. А начальником у юноши был сорокалетний кулаптр Диусоэро, человек не без причуд в мирное время, здесь ставший кем-то вроде сомнамбулы, ибо непрекращающийся поток раненых не позволял целителям смежить веки ни на четверть часа…

Но в день, когда юноше исполнилось семнадцать лет (а это был мрачный день: заканчивалась осень, на Оритан уже опустилась полярная ночь), их часть, расположенная в центре полуострова Рэйодэн, получила страшное сообщение: в прошлые сутки Эйсетти подвергся массированному нападению с воздуха. Северяне прорвали оборону на востоке, смели орэмашины защитников города и расстреляли много мирных жителей. Как выяснилось позже, сведения были смягчены. Расстрелом дело не ограничилось: аринорцы применяли взрывное оружие, уничтожавшее постройки и людей, укрывшихся там. Почти половина столицы ныне лежала в руинах…

Спустя неделю Фирэ, все это время не получавшему известий ни от родителей, ни от любимой девушки, Саэти, подписали увольнительную бумагу сроком на три дня, и юный помощник кулаптра тут же бросился в родной город.

Угрюмо, потирая под плащом руку, висевшую в повязке и нывшую тоскливой болью — осколок повредил сухожилие левого плеча — стоял Фирэ возле груды камней, некогда составлявших его дом. Спасательные работы велись уже без особых надежд отыскать кого-то живого. Специально обученные волки давно не подавали никаких знаков своим хозяевам, но неустанно сновали по развалинам.

— Они были там, когда это случилось… — пробормотал сосед, которого беда обошла стороной, но сделала свидетелем трагедии. — И те три семьи…

«И Саэти…» — подумалось юноше. Теперь он видел

, как все это случилось. Ему не нужны были рассказы посторонних.

Вой, оглушительный грохот, вулканом расплескивавшийся огонь множественных взрывов и мгла, что пожирала белоснежный Город… Дым, крики боли, ужас… И пятьсот лет назад не было такого ужаса, а ведь тогда трескалась и крошилась сама земля.

Фирэ помнил. Фирэ понимал. И Фирэ не желал во все это верить. Ему хотелось одного: пошире открыть глаза, чтобы проснуться.

Саэти, Попутчица… Без нее Восхождение невозможно, а это означает, что нынешнее воплощение «куарт» самого Фирэ бессмысленно…

Он ушел в старый парк, забрался в облезлую заледенелую люльку аттракциона и долго, целенаправленно напивался. Не помогло. Забытье не приходило. Ему хотелось просто потерять сознание и замерзнуть в снегу.