Душехранитель

Это был ее дорожный знакомый, Константин… Он приветливо улыбался. Рената присмотрелась к нему и сочла, что он довольно приятен, хоть и не молод. Как же она не заметила этого на трассе? Впрочем, сейчас ей обязательно нужно убедить себя в том, что несмотря на возраст он чертовски хорош. Ну и что с того, что этому господину под шестьдесят? Ну и что с того, что он годится ей в отцы? Зато шевелюра очень идет его благородному тонкому лицу, да и глаза – карие, внимательные – чем-то напоминают серые глаза Саши. Да и в остальном Константин имеет много общего с ее, теперь уже, увы, бывшим, телохранителем – комплекция, поведение, повелительный взгляд и жесты… Таким Саша будет лет через тридцать… С иголочки одетый, изящный, улыбчивый, Константин, должно быть, сразу располагал к себе людей. Или, по крайней мере, умел это делать при желании. Саше в этом плане было сложнее: с первого (и даже со второго) взгляда к нему не относишься никак, точно его не существует… Но зато потом… Да что я себя мучаю?! Теперь забудь о Саше, дура!

– Я же говорил, что мы с вами еще встретимся! С городом знакомитесь?

«У тебя глаз нет, что ли?! – внутренне возопила Рената. – Я с ног валюсь, а ты тут со всякой чепухой пристаешь»… Почти пинком выставив из себя улыбку, она ответила:

– Да… так… Музеи, картинные галереи… и ё…оперный театр, знаете ли…

– Оперный театр?! – его бы устами да мед пить; а в улыбке растекся так, что на физиономии можно орехи колоть – не скатятся. У-у-у, буржуй! Впервые Рената почувствовала истинно классовую ненависть к зажиточной прослойке населения. – А где вы остановились, Марусенька?

– Да… тут… ну… – она сделала руками несколько ломанных жестов, словно собиралась показать, как туда проехать,

– в общем, нигде.

– Нигде?!

– Да, нигде. У меня нет ни рубля: потеряла.

– Так что же вы сразу не сказали?! – он всплеснул своими руками в автомобильных перчатках.

«А ты что, из бюро добрых услуг, что ли?!» – изо всех сил улыбаясь, сказала про себя Рената, а вслух:

– Не хотелось вас затруднять, дяденька… – и похлопала глазками.

– Вы одна путешествуете?

– Одна… п-путешествую! Знаете, случается иногда.

– Значит, о деньгах не беспокойтесь: они у вас будут.

Садитесь за руль вашего чудовища и поезжайте за мной. Я устрою вас в гостиницу.

«Конечно, – с сарказмом подумала Рената (ну, не выходило у нее заставить себя симпатизировать Константину!), – ты, наверное, моим спонсором будешь! Ну и черт с тобой! Все равно не сегодня, так завтра на тот свет отправят. Хоть повеселюсь напоследок…» В гостинице Константин держался, как наследный принц, и весь персонал стремился во что бы то ни стало угодить ему и его спутнице. Вел он себя естественно – сразу видно: не из «шестерок». Марку держит по полной программе, даже папе такое было не всегда под силу. То ли ядовитый взгляд Константина, то ли его деньги способны гипнотизировать, но администратор и портье скакали перед ним на задних лапках.

Ренате вручили ключ от номера и пожелали спокойного отдыха.

Да, это бы совсем не помешало…

– Вы пока располагайтесь, Марусенька. Я сейчас подойду, – предупредил господин. – А документы нужно беречь, деточка! Я постараюсь, чтобы на вас не возложили взыскание, но… – он развел руками с видом, говорящим: «Я, конечно, господь Бог, но и мне не все по силам».

Рената кивнула, лишь бы он отвязался, и поднялась в номер.

При входе висело зеркало, отразившее девушку в полный рост.

Нет, здесь что-то не так. На эту уродку, похожую на грязного бомжа, даже теоретически не мог «клюнуть» подобный «фраер». Если только фигура?.. Да какая, к черту, фигура в этих ободранных джинсовых тряпках?! Привокзальные путаны – и те по сравнению с нею манекенщицы лучших домов моды.

Рената сбросила полуразлезшиеся туфли, расстегнула куртку, стянула водолазку. Какое счастье, что в тот роковой день она была в черном белье! Впрочем, любое белье к сегодняшнему дню у нее было бы уже черным… Девушка сняла с себя все это безобразие. Ну что ж, так на-а-амного лучше! Если этого не миновать, то пусть он увидит её такой… Ч-черт! До чего она докатилась!..

Скорчившись под струей горячей воды, Рената задремала. Ее разбудил деликатный стук в дверь.

– Марусенька! Вы там не заснули?

«Догадливый, черт побери! Вот зануда! Не отвяжется, пока своего не получит… Буду косить под дегенератку из поколения «next»… Может, прокатит? Не накрашенная, я тяну на шестнадцати-семнадцатилетнюю соплячку»…

– Нет, дяденька, не заснула! – округляя глаза и часто-часто моргая ими, как дурочка (это для стимула вхождения в образ), голосом актрисы из старой сказки «Морозко» («Нет-нет, дедушка! Нет-нет, миленький! Тепло мне!») прошелестела Рената. Может, подумает, что у нее последняя стадия туберкулеза, и отвяжется? Кому охота заразиться?

– Завтрак уже принесли. Вы, наверное, проголодались?

Наверное. Очень даже может быть.