Душеполезные поучения

Вы теперь облеклись в темную одежду, но будет ли из сего польза? — время покажет. Я за вас опасаюсь более теперь за могущее прийти вам высокоумие и тщеславие, чрез внешние и внутренние похвалы и за недостатком искушений и скорбей, чрез кои бы вы познавали свои немощи и приходили во смирение. В монастыре же оных изобильно бывает всякого рода, и уже не до возношения; и вы не думайте, чтобы, пошедши в монастырь, быть спокойною, — нет, это не тот путь, какой приобретается спасающимися, но многими трудами, искушениями, скорбями и смирением; а без первых суетно ожидание покоя. Святые отцы предложили нам путь ко спасению, ходя по нем страдательными ногами, а не со отрадою… Но вам, видно, время еще не приспело вступать на поприще оной брани… (V, 518, 695).

Удерживая детей от монастыря, мы любим себя, а не Бога

…Ожидаете от меня ответа на письмо ваше о объявлении вам N. идти в монастырь? Много бы погрешил, несправедлив был бы и богоборец явился бы, ежели бы согласился с вашим мнением и чувством — сопротивляться званию ее. Несравненно более я порадовался и благодарил Бога о сем на нее призрении, нежели вы опечалились. А надобно бы и вам, как христианам, радоваться и благодарить Бога, что Он столь к вам милостив: удостоивает принять плод ваш в служение Себе; потому Он и хочет удостоить ее сей высокой чести, что вы ее воспитывали по–христиански. Какое достоинство лучше: быть невестою Христовой и служить Ему все дни жизни своей или быть женою какого‑нибудь мирского человека, положим, знатного и богатого, и работать миру и приличиям его, которые нередко понуждают стыдиться исполнять то, что велит закон Божий? Что я нередко слыхал от тебя, сестрица: «нельзя, братец, мы в мире живем». Послушайте составившего лествицу добродетелей, возводящую на небо, великого во отцах Иоанна, что он пишет: «аще земному царю нас зовущу, и желаюшу пред лицем его нам воинствовати, мы нимало не косним, и не отрицаемся от сего подвига, но вся оставльше, поспешно к нему притекаем; то, да внимаем себе, да не како Царя царей, Господа господей и Бога богов, призывающаго нас к ангельскому сему чину, по лености и нерадению своему преслушавше, на страшном оном судище обрящемся безответни». Еще он же поучает: «спеши идти в обитель, или уклониться от мира; не дожидайся того, пока пойдут с тобою миролюбцы, поелику час смерти, яко тать, нечаянно на нас находит. Как скоро почувствуешь в себе ко благочестию пламя, то беги скоро, ибо не знаешь, когда оно погаснет и когда во тьме тебя оставит» (Степень 1).

Она не имеет воли вам противиться, но вы дадите за нее Богу ответ, ежели удержите ее, и она будет обольщена миром и его суетою. Вы полагаете замужеством ее составить ей счастье, а себе сим утешение, но кто вас в этом уверил? Знаете ли будущее? Не видите ли много несчастных судьбою партий? А вы полагаете непременно быть ей счастливой; но я дерзаю напротив думать: обещавшиеся уневестить себя Богу и оставившие таковое намерение не получают счастливой судьбы; это я на многих дознал. Каково будет тогда ваше позднее раскаяние о лишении ее истинного блага надеждою мнимого? А ты, сестрица, пишешь, чтоб она не спешила, ибо она тебе подпора и утешение. Странная мысль! Ежели бы присватался за нее жених стоящий, по мнению мира сего, стала ли бы ты откладывать вдаль? Он мог бы и отказаться, видя, что его проводят: уж верно не упустила бы случая отдать ее, для составления мнимого счастья; и тогда должна же бы отпустить ее от себя, да еще, может быть, на далекое расстояние. Что ты на это скажешь? А когда Господь к Себе призывает, ты боишься вверить Ему дочь свою, бережешь для своего утешения; ты любишь себя и ее более, нежели Бога. Вам непонятно это чувство, т. е. звание Божие. Кто ее понуждал к этому: строгость ли ваша? нужда ли в чем? Напротив, вы ее очень любите и всем она довольна. Святой Лествичник пишет, что это звание, или чувство, есть неизвестное народу разумение. Я хотя замечал в ней эти чувства, но никогда не давал ей совета, ожидая, что Сам Бог, умножа оное, выведет и наружу, она же таких лет, что может различить доброе от худого; а неужели обольщает ее черная ряса и ограда монастыря? Стало быть, есть что‑то другое, влекущее ее к себе: любовь Божия!.. и глас Его, внутренно зовущий: возмите иго Мое на себя, иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть! (Мф. 11, 29, 30). Но она может и потухнуть, и глас, зовущий ее, умолкнуть (что можете видеть из учения Господня о семени, падшем в тернии и подавленном), кто ж этому будет причиною? Для мира довольно есть служителей, пусть живут и благоденствуют. Бог всем благодетельствует и хощет спастися, и от них спасение не отъято; но кого Он призывает и видит сопротивление, о сем не знаю, что сказать… (I, 85,178—181).

МОНАСТЫРЬ И МИР

Монастырская жизнь более способствует видению своих немощей и страстей, нежели жизнь в миру