Душевные омуты

В описании комплексов, которое приведено выше, отмечалось, что их можно сравнить с поведением людей с расщепленной психикой, а также с психосоматическими состояниями, обусловленными расщеплением индивидуальной истории человека и содержащими аффективную энергию, которая в любой момент может вылиться в бессознательное, рефлекторное поведение. Можно немало огорчиться, увидев, как много наших мыслей и поступков обусловлено нашим ранним развитием и не подконтрольно нашему сознанию. Осознавая такие внутренние проблемы, жить непросто. Как старая кляча на мельнице, освобожденная от хомута, мы по-прежнему будем тоскливо и безостановочно брести по кругу. Различие между нами и ломовой лошадью заключается в нашей способности к воображению. Как мы уже видели, каждому комплексу свойственно расщепленное мировоззрение (Weltanschauung). Мы обретаем его, находясь во власти комплекса, т. е. под воздействием активизированного энергетического кластера. Это мировоззрение определяется нашим прошлым; оно всегда ограничено первичными травматическими отношениями и побуждает нас видеть мир в искаженном виде. Рабочая кляча продолжает брести по кругу, ибо не может избежать ограничений, порожденных ее прошлым, не в состоянии порвать эту связь. Ее воображаемые ограничения – это ее рок, а ее рок ограничивает ее призвание. Так же и мы, ограниченные своими комплексами, постоянно воспроизводим свои прошлые модели поведения, пока максимально не расширим свой кругозор и не "преобразим" себя.

Вот что пишет Ницше в книге "Так говорил Заратустра":Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком,- канат над пропастью. Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель¹¹⁰.

110 Так говорил Заратустра // Ницше. Сочинения. В 2 т. Т. 2. С. 9.

"Животное" у нас внутри – это ломовая лошадь инстинкта и слепого подчинения внешним обстоятельствам. "Сверхчеловек" – метафора развитой личности, которую использует Ницше, метафора вышедшей на простор души, преодолевшей все ограничения, наложенные на нее природой или индивидуальной историей. Парадоксально, что мы являемся одновременно и натянутым канатом, и пропастью. Пропасть – это, с одной стороны,- наш все поглощающий экзистенциальный страх, а с другой,-ужасная свобода, которую мы воплощаем. Свобода "ужасна", так как внушает нам страх перед началом нашего странствия. Поэт Антонио Мачадо сказал об этом так:

Есть всего четыре вещи,

Которые бесполезны в открытом море:Руль, якорь, весла –

И страх пойти ко дну¹¹¹.

111 Fourteen Poems, in Times Alone, p. 113.

Наверное, ужасно идти по канату над пропастью, но мы находимся именно там, а потому у нас нет времени посмотреть вниз и отпрянуть назад или же остановиться на полпути. Ступив на канат над пропастью, мы вышли в запредельное, хотим мы того или нет. Мы уже оказались там.

Как заметил Паскаль, поздно решать, надо плыть нам или нет, если шхуна уже мчится на всех парусах¹¹².

112 Pencees, p. 242.

Балансирование на канате над пропастью, о котором пишет Ницше,- это аналог того "преодоления", которое я имею в виду. "Преодолеть" – это не только оказаться в "подвешенном состоянии" и вдыхать гнилой воздух болота, хотя это тоже возможно; это значит раскрыть свою личность, идентифицируясь с задачей, скрытой в каждом состоянии омута. Рассматривая человека как "дерзающего", Ницше имеет в виду обновленное ощущение Я, преодолевшего обусловленные прошлым границы. Рассматривая человека как "погружающегося в глубину", он имеет в виду, что через отмирание ограничений прежнего мировоззрения мы освобождаемся от колеса Иксиона.

Ницше стремился освободиться от ограничений западной культуры и видел это освобождение в радикальном обновлении человеческой личности. Прежде всего это обновление необходимо для того, чтобы человек мог выдержать напор эмоциональной энергии, накопившейся в его жизни. Позади осталась предопределенность, ограниченное мировоззрение, в полной власти которого находимся все мы. Перед нами открывается ужасный путь к свободе – натянутый над пропастью канат. С другой стороны пропасти – простор человеческой души, включающий динамику личной истории, но эта история уже не предопределяет нашу жизнь. Тот канат, на котором мы балансируем, трепеща от ужаса, был создан семейной и культурной традицией. Наше образование, исследование мира, представление об окружающих, а также опыт, накопленный вследствие собственных ошибок, заставляет нас двигаться дальше. Так мы оказались над пропастью, над самой ее серединой, на равном расстоянии от начала и конца пути.