Два дня

После обеда мы попросили себе пива, и Каллистрат Иванович провозгласил тост: «за здоровье моего патрона и за укрепление в нём любви к учащемуся юношеству».

* * *

Вечером, впрочем, мой сожитель жаловался на неприятную боль в желудке.

– Желудок отвык варить приличные количества, изленился, а тут ему предлагают разом два обеда. Нельзя же требовать, чтоб он вдруг, после продолжительных вакаций, принялся за такую грандиозную работу. Ну, надеюсь, что теперь «желудочная вакация» повторится, по крайней мере, не ранее месяца.

– А знаешь, что я придумал? – заговорил он опять. – Ты вот там даром мараешь бумагу (я действительно имел эту привычку), а ничего дельного не написал ещё. Отчего бы тебе не описать этих пертурбаций, что произошло с нами вчера и сегодня. Во-первых – поучительно, а во-вторых – прославишь наши имена в потомстве. В продолжение, мол, двух суток вели неустанную и ожесточённую борьбу с обстоятельствами и одержали победу. Разве не поучительно?

Результатом последнего разговора и явился этот маленький очерк.