Два лебедя

Чтобы пройти первый круг Ада, я начал читать Джека Лондона. Много раз я перечитал любимый Лениным рассказ «Любовь к жизни». И замечательная книга Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» не была обойдена моим вниманием.

Мне столько не хватало – вот почему приходилось отвечать за себя и за «того парня». Такой диалог казался убогим, чем-то напоминающим трехпрограммный приемник, в котором вторая и третья программы не работали. Эта грубая аналогия помогла мне остро почувствовать, чего я был лишен. И тогда я решил поговорить сам с собой начистоту.

– Я буду откровенен. Самому себе врать не положено. – Я говорю и сам себя слушаю. Но душа-то молчит! – При решении задачи «Да – Нет» возможны ситуации, когда внутренний голос запаздывает или совсем лишен эмоций. То и другое плохо.

– Я понимаю! – Мое «Я» моментально включилось в этот жесткий диалог.

– Все решают эмоции. Чем больше живых эмоций, тем ближе к истине.

– Но эмоции иногда заслоняют собой истину.

– В споре рождается истина.

– Истина рождается в споре с самим собой!

– Именно этот ответ я и хотел услышать. – Черт возьми, такой эмоциональной реакции я не ожидал.

– Мы вдвоем горы свернем.

– Но мне бы хотелось провести тестирование.

– Зачем тебе понадобилось оно?

– Чтобы знать свои возможности.

– Хорошо, начинай изверг.

– Голубой цвет может быть красным?

– Если я не дальтоник?

– Да, я – не дальтоник.

– По-моему, нет.

– А по-моему?

– По-моему, тоже нет.

– А если копнуть глубже?

– Не знаю.

– Чего я не знаю?

– Зачем копать глубже?

– Чтобы знать эмоциональные пределы задачи «Да – Нет». Мне важно, чтобы отвечал ты, а не я.

– Я знаю, что ты чуть не погиб на скамейке перед бронзовой гимнасткой. Но ты выжил. И вот теперь страдаешь сам и мне не даешь покоя. С моим появлением все так усложнилось. Но если ты забудешь обо мне или выкинешь меня из головы, я просто исчезну. И как тогда ты будешь проходить девять кругов Ада?

– Я не выброшу тебя из головы! Не дам тебе умереть. Мы пройдем вместе первый круг Ада, а затем остальные круги. Это была восхитительная концовка.

Неожиданно ко мне подошел мужчина лет сорока, гладко выбритый и колючий. Я с ним не был знаком. Но Надежда успела мне шепнуть, что он был самым талантливым специалистом в нашем отделе – гроза бездельников, глупцов и проходимцев. Так я познакомился с Резниченко Владимиром Яковлевичем. Он постоял возле меня, собираясь сказать то, чего не скажешь, не познакомившись близко.

– Ты хоть объем работы себе представляешь? – наконец язвительно выдавил он из себя.

– Пока еще нет.

– Вот видишь, дело – дрянь.

– Постепенно разберусь, – убежденно ответил я. Но Владимир Яковлевич разглядел сразу, что убежденность у меня напускная, и оттого резкости в его голосе прибавилось.

– Времени у тебя нет разбираться. Тут грамотному специалисту, съевшему собаку на ЕСКД, и то надо было подумать. А ты взял и проголосовал. И откуда ты только такой выскочка взялся? – обидное словечко ввернул, ничего не скажешь. Но я почувствовал, что он жалеет меня и искренне хочет помочь. И потому не обиделся на него за эти слова, хотя тоже был ершистый.

– Ничего, прорвемся! – бодро отвечаю я. Резниченко еще раз поглядел на меня оценивающе и заговорил теплее.

– Ну, если такой молодец, то пиши, – он продиктовал и объяснил, как лучше браться за узел, чтобы сэкономить время по-крупному. Когда он ушел по коридору, припечатав молодуху титьками к своей груди кряжистой, я заточил твердый карандаш и сходил за ватманом, разглядев у завхоза на руке якорь. Должно быть, из моряков, раз носит такую татуировку, подумал я и начал чертить.

Вот когда проснулось во мне, что дано было от Бога, а все лишнее мгновенно забылось. Наденька Хлебникова поглядела на меня с сочувствием и подошла ближе. После посещения Красного уголка на ее щеках горел сочный румянец. На меня она глядела уничижительно. Не в почете было такое геройство в эпоху застоя. Ох, не в почете! Я насмешливо глянул на нее глазами из будущего и увидел на ее лице выражение шаловливое и смеющееся.

– Ну ты и герой! – воскликнула она с явным недоверием.

– Почему герой! Работать ведь надо.

– Ты, что же – решил отличиться? Или на совесть нашу вздумал надавить? Так ведь нет ее ни у кого.

– Даже не думал об этом.

– Михаил Сергеевич, смотри, какой осторожный. А он работает здесь очень давно. Ты же только появился и сразу в герои попал.

– Да мы с тобой этот узел за неделю выпустим, – улыбнулся я ее прыти.

– Неужели ты не понял, что стал козлом отпущения? – Ишь, куда ее занесло. Боковым зрением я заметил, что возле меня остановилась женщина, пахнувшая нежными духами. Мой нос помог мне безошибочно сориентироваться в значении ее присутствия. Я резко обернулся и заглянул ей в глаза, ища поддержки. Но только ошарашил ее новизной манер из-за собственной угловатости.