Два лика Ирэн

В кабинете его величества, после положенных поклонов и реверансов, разговор сразу же зашёл о полотне. Обсудили размеры и сроки поставок, согласовали цены, и король, кивнув на прощание, сказал:

— Мы довольны, леди. Вы можете идти.

Вот тут и вмешался молчавший всё это время лорд Беррит:

— Ваше величество, позвольте задержаться ещё на некоторое время. Дело в том, что в доме моей дочери произошло событие, которое может несколько… — тут он замялся, выбирая слово поаккуратнее: — Несколько охладить отношения с Гишпанией, если разговоры дойдут до принцессы Альдины, то…

В отличие от дворцовых сплетников, лорд Беррит точно знал имя будущей королевы. Хотя совет пэров всё ещё не вынес своего решения по этому вопросу, большинство участников склонялись к франкийке. А вот лорд Беррит имел совершенно противоположное мнение. Франкийка не даст стране того, что принесёт гишпанка – стабильности. Франкия окажется зажата между двух дружественных стран. А для церковников и Гишпания, и Франкия – равны. Так что именно его Эдуард пригласил оценить различные варианты в приватной беседе и к его слову прислушался. Этим лорд сильно гордился.

Король нахмурился и повелел:

— Говорите, леди!

Короткий рассказ леди Ирэн он слушал очень внимательно, задав только один вопрос:

— Так она даже не дворянка?!

— Нет, ваше величество. Она – горожанка. — тут леди слегка приврала, но понадеялась, что проверить это почти невозможно, да и никто не станет тратить время на такие мелкие детали: — И она служит у меня домоправительницей. Она хорошо воспитана, умна и честна, в чём вы, ваше величество, могли убедиться лично.

Эдуард потёр подбородок. Нельзя сказать, чтобы он был недоволен, нет… Ребёнок – всегда прекрасно! Только вот немного не вовремя!

— Мы подумаем над судьбой ребёнка. Ступайте, лорд Беррит. Через несколько дней мы огласим своё решение.

8

Уставшая баронесса де Гранвиль спала в королевской постели, пшеничные волосы разметались по подушкам, нежный свет ночника слегка золотил кожу, она казалась такой же юной и прекрасной, какой Эдуард увидел её десять лет назад. Да, тогда он был всего-навсего наследным принцем и заполучить такую роскошную любовницу не смог бы. Хотя, надо сказать, за эти десять лет баронесса совсем не подурнела. Напротив, её тело налилось женской спелостью, пропала девичья худоба, появились редкое искусство такта и изысканные манеры. Пожалуй, сейчас она нравилась королю даже больше, чем тогда, когда выходила замуж за покойного ныне де Гранвиля. Короля никогда не тянуло на слишком уж юных девиц – женщина должна созреть для любви.

Эдуарду не спалось. До сих пор, с тех минут, как на его голову легла корона, все его планы сбывались. Так или иначе, не мытьём, так катаньем, он добивался своего – сильным талантом к интриге его наградили и родители, и вся система воспитания и жизни во дворце. Умён он был от природы, а образование получил лучшее, какое мог себе позволить наследный принц. Хотя король-отец и морщился иногда брезгливо, глядя на пальцы сына с чернильными пятнами, но в четырнадцать принц начал резко расти и набирать массу, перестал, наконец-то, чураться охоты и боев, и король смирился со странными интересами наследника.

Однако иногда, в редкие минуты покоя, Эдуард задумывался, каким бы он стал, если бы, например, родился не первым, а вторым? В детстве он был близок с братом, а потом Генрих потянул руки к тому, что по праву первородства принадлежало не ему – к трону. Стал бы он, Эдуард, родившись вторым, участвовать в заговоре против родного брата? Ответа король не знал, но всех своих детей воспитывал вне дворца. От греха, как говорится…

Король накинул тяжёлый шерстяной халат, прихватил со стола подсвечник и двинулся по анфиладе комнат к парадному кабинету. Решить некоторые вопросы стоило побыстрее. Скоро бумаги и договоры будут подписаны, приедет сюда принцесса Альдина и будет просто не до того, чтобы заниматься судьбой ребёнка.

Король поморщился. Если бы не династические нужды, он предпочёл бы остаться холостым – женщин в его постели всегда хватало, титул «Красивый» он получил вполне заслуженно. Тем более, что принцесса была яркой брюнеткой, а Эдуард всегда предпочитал блондинок – они казались его величеству женственнее и нежнее.

Сейчас Эдуарду было уже тридцать два года, он был высок, ладен, крепок физически, но недавно нашёл у себя седой волос, что сильно расстроило. Кроме того, всего месяц назад так разболелся зуб, что пришлось вызвать дворцового кузнеца и удалить его. После всех этих неприятностей король всё больше склонялся к тому, что стоит принять предложение Гишпанской короны – их женщины славились плодовитостью, а Англитании нужен наследник.

Конечно, пэрам предпочтительнее Франкия, что лежит между Англитанией и Гишпанией. За много лет существования двух стран были войны, но были и перемирия. Браки связали семьи в двух государствах. У пэров слишком много личных интересов во Франкии. А для Англитании важнее, что франки имеют только один выход в море и, объединившись с Гишпанией, она сможет, в случае нужды, перекрыть этот выход.