Два лица одной тени

Женька отползла, куда сказали, и послушно замерла, распластавшись по крыше. В том, что слышимость из трубы хорошая, она смогла убедиться, когда Резаков начал приходить в себя: сюда из гаража доносился каждый шорох, каждое его кряхтение и скрип стула, когда он пытался освободиться. И лишь время от времени налетавший ветер вносил свои коррективы, ослабляя звук. Но и тогда Женька вполне могла себе представить озвучиваемую картину. А потом скрипнула входная дверь, да так неожиданно, что Женька даже вздрогнула: неизвестный Грива снова не подъехал, а неслышно подошел к гаражу, оставив машину где-то рядом. Судя по звукам, вначале он застыл у порога, оглядываясь. И только потом осторожно подошел к своему неудачливому напарнику:

– Ты как здесь?! А эти где?!

– Да этот детектив просто дьявол, а не мужик! – с чувством ответил Резаков. – После твоего ухода прошло всего ничего, а он все твои хваленые узлы развязал!

– Не может быть! То, что я завязываю, развязать невозможно!

– Он справился! А потом мне тут такого наобещал, что даже у его девчонки едва истерика не случилась. Хотя ей-то не надо было ждать от него неприятностей!

– А ты ждал? И из кожи вон лез, чтобы их избежать? – с притворным сочувствием вздохнул Грива. Потом холодно спросил: – Что ты успел ему напеть?

– Ничего! Правда, ничего! – Резаков сообразил, что за другой ответ его сейчас не похвалят. И тут же начал оправдываться: – Он вначале пытался меня запугать, но потом резко передумал и просто вырубил. Когда я очнулся, не было уже ни его, ни девчонки. Грива… Может, ты меня развяжешь?

– Обождешь! Если этот рыжий вдруг заторопился, то и у меня на тебя времени нет! Давно они сбежали?!

– Где-то через полчаса после того, как ты уехал.

– Так… девкин телефон. – Грива ненадолго замолк, потом досадливо сказал: – Программа-то твоя закачалась, но сейчас он отключен. Этот рыжий не прост, предусмотрел такой вариант!

– Он сказал, что сейчас частный детектив, а до этого в ментовке работал.

Корней, теперь тоже лежащий возле вентиляции, рядом с Женькой, чуть слышно фыркнул, услышав этот вариант игры в испорченный телефон.

– Если и в ментовке, то не в обычной, если он сумел мои узлы развязать, – сказал Грива. – Так… – тихо скрипнула дверца багажника. – Все свои отпечатки он, надо понимать, уничтожил…

– Жень, – в это же самое время тихо шепнул Корней почти в самое ее ухо. – Когда эти двое тут закончат, ты внимательно прислушайся. Убедись, что либо оба уехали на этой машине, либо Грива действительно пошел к своей. И только после этого ползешь по-пластунски прямо по крышам, в сторону выезда. Очень тихо! И не высовывайся!

– …Надеялся, что я его рожу не успел рассмотреть? – продолжал говорить Грива. – Это зря! Я все успел, чтобы узнать, кто же он такой. Так… а кровь это чья?

Женька развернулась лицом к Корнею. Ей очень хотелось спросить, а он-то куда собрался, если оставляет ее одну? Но ни время, ни место для вопросов были неподходящими. Женька даже дышала ртом – так получалось беззвучнее. А Корней тем временем нашарил ее руку и тихонько пожал. Потом нащупал ее пульс, бьющийся пойманной птицей, сочувственно погладил запястье в этом месте своим большим пальцем. И просто исчез, одним ловким, быстрым и бесшумным движением. Лишь тень скользнула по крыше в противоположную выезду сторону. Туда, где проехавший мимо резаковского гаража Грива должен был оставить свою машину. Женька оглянулась назад, продолжая машинально прислушиваться к тому, что происходит в самом гараже.

– Там, возле стула? Девчонкина, – ответил на вопрос Резаков. – С ней он тоже как-то не церемонился. Даже развязывать не спешил… Прямо как ты меня.

– Интересно было бы точно знать, на чьей стороне он играет… – задумчиво протянул Грива, игнорируя этот упрек. Потом резко спросил: – Так что ты ему успел наболтать? Быстро! И не вздумай мне врать!

– Ничего! Точно ничего! Говорю же, он вдруг сам передумал! Клянусь!

– Ты еще присягу принести предложил бы…

– Че?

– Да нет, просто погода хорошая, – пробормотал Грива, после чего до Женьки донесся страшный, булькающий стон, или, скорее, даже всхлип. – Толку от тебя все равно никакого не было. А теперь еще запросто мог бы нас засветить.