Два окна на Арбат

Михайло-Архангельский монастырь, к примеру, был сооружен в 1653 году. С того же семнадцатого века начали свою биографию Успенский и Прокопьевский соборы, церкви Иоанна Праведного, Василевская, Преображенская, Георгиевская.

А Троице-Гледенскому монастырю — тому вообще восемьсот с гаком. О здешних иконостасах, иконах и прочей церковной утвари надо писать отдельно и совсем в другом жанре.

Все это сделано, что называется, голыми руками совершенно недипломированных специалистов, у которых не было даже малой механизации.

Однако увидеть этот рукотворный шедевр сегодня не так-то просто. Добраться до Великого Устюга довольно затруднительно. Потому что в наши дни «дорога через сей град» никуда не лежит. И сегодняшний летописец вынужден был без особого энтузиазма записать:

«Наш город — в шестистах километрах от Вологды, зимой сообщение только самолетом…»

А летом? Летом можно преодолеть это расстояние еще и на автомобиле. Если дорога позволит. Можно на пароходе по Сухоне. Это займет несколько суток. Правда, если молевой сплав пройдет к тому времени…

Железнодорожная ветка обрывается к Красавине — всего в тридцати километрах от Устюга. Однако преодолеть эти тридцать километров оказалось для нашего Министерства путей сообщения, имеющего в своем распоряжении самую передовую технику, задачей непосильной.

А раз нет железной дороги, не строятся и промышленные предприятия, жилье и гостиницы, кафе и магазины.

И тем, кому все-таки удается приступом взять древнюю крепость государства Московского, им тоже ведь завидовать еще рано. Чтобы осмотреть все памятники, все достопримечательности этих мест, полюбоваться неописуемой красотой трех рек и десятков лесных озер, как минимум неделя нужна. Где остановиться? В великом городе одна-единственная крохотная гостиница, которая сооружена примерно в тот же век, что и монастыри. Новая строится передовыми методами много лет, и пока конца не видно.

«Вот наша гостиница, — повествует сегодняшний великоустюжский летописец, — в своем управлении она на хорошем счету: план всегда выполняет. Но… летом в городе много тысяч туристов. Позаботиться бы о них, создать, скажем, палаточный городок. Или снять пустующее помещение техникума, школы. Будь гостиница «под одной крышей» (сиречь в одном подчинении. — А. С.) с комбинатом бытового обслуживания, это, несомненно, было бы сделано — комбинат имеет большой план, он ищет новую клиентуру. Кроме того, у него в прокате есть палатки… Но гостиница спокойненько вывешивает плакатик «Мест нет» и получает премии за выполнение плана».

В местном краеведческом музее и его филиалах хранятся удивительные экспонаты. Все, чем прославил себя талантливый устюжский мастеровой человек, зачастую безвестный, чем с превеликой выгодой торговали местные купцы, — чернение по серебру, финифть, филигрань, резьба по кости, дереву, бересте, изделия кузнецов, не уступающие по мастерству тульскому Левше, — все собрано и выставлено на обозрение заботами рачительных и неутомимых краеведов.

О Левше — это не для красного словца. Здесь есть цепочка, которая составлена из сотни замочков. Каждый — со своим ключиком. Вся цепочка весит… около четырех граммов. И рассматривать эти замочки-звенья надо не иначе, как в «мелкоскоп».

— А вот открыток с видами города, путеводителей, значков, простеньких значков для туристов, не хватает, — жалуется научный сотрудник музея.

Оказывается, значки поручили делать кроватной фабрике, а ей это невыгодно.

— Мы лучше кровать отгрохаем, чем с вашими безделушками возиться. Плана на них не сделаешь.

Нельзя сказать, что все диковинные изделия здешних мастеров можно увидеть только в музее. Кое-что живет и в промысле. Не перевелись мастера на устюжской земле. В городе работает фабрика «Северная чернь», выросшая из артели и перебравшаяся в более просторное помещение. Ах, какие кубки, какие рюмочки, чарки, ложечки и вилочки, украшенные затейливым рисунком, упаковываются здесь в футляры с мягкой подкладкой!

А попробуйте купить в местных магазинах хотя бы запонку производства «Северной черни» — не купишь!

Местная щетинно-щеточная фабрика делает знаменитые щетки с видом Устюга, но и их не достать.

В еще меньших, полукустарных масштабах теплятся промыслы — резьбы по дереву, по бересте. Еле тлеют угли в кузнечных горнах, некогда выдававших шедевры прорезного железа, «мороза по жести».

Сошло на нет гончарное дело, утерян секрет финифти.

Ну, а что же дальше? Неужто и впрямь лишать древний город его столь громкого титула?

— Ни в коем случае! — горячо возразил мне архитектор И. С. Майзель.

Илья Семенович, сотрудник Ленгипрогора, как выяснилось, кровно заинтересован в дальнейшем новом расцвете Великого Устюга. Вместе с Э. Л. Туликовой он участвовал в разработке планов перспективного развития славного града сего и на ближайшие пять — десять лет, и на более отдаленную перспективу проектировал генплан.