Два ракурса времени в истории Ричарда III

— Как вам не стыдно, Анна! Что вы себе позволяете?! Вы уже не маленькая!

А Анне всего‑то и было пять — шесть лет. И ей ужасно нравилось, что Ричард с ней нянчится. С любой проблемой она бежала к нему. Набьёт синяк, расшибёт коленку на прогулке, тут же бежит к Ричарду и требует:

— Подуть, погладить, поцеловать! — это у неё были такие методы лечения.

Ричард, благоговейно целуя её ушиб, уже понимал, в свои неполные десять лет, что теперь, как честный человек, он обязан на ней жениться.

Гувернантки только диву давались, видя такое свободное обращение. А Анну это ничуть не смущало. Теперь она даже радовалась, когда с ней случалась какая — нибудь неприятность. Прежде очень осторожная и боязливая девочка, рядом с ним она становилась настоящим сорванцом. Зато и за помощью она обращалась к Ричарду по каждому поводу.

Занозит пальчик, бежит к Ричарду, он садится и осторожно вынимает занозу, а Анна, чтобы ему было сподручней, забирается к нему на колени. А что тут особенного? Обычный процесс идёт. Но тут, как назло, прибегает мамаша, сдёргивает её с его колен, и тут же, при нём, начинает её лупить, по чему попало — по плечам, по лицу…

Малышка — Анна испуганно отгораживается от неё ладошкой, болезненно морщась, отворачивает от неё лицо, а графиня Уорвик, распаляясь гневом всё больше, даёт выход своему раздражению.

Ричард, едва справившись с изумлением, тут же заступается за свою госпожу: он никому не позволит унижать свою «Даму сердца», даже её матери. Он выхватывает из её рук Анну, которая теперь уже громко рыдает у него на плече, и уносит в её комнату, расположенную в Башне Принцесс. Успокоить Анну теперь может только он, ни к кому другому «на ручки» она уже не пойдёт.

— Вот теперь видите, что вы натворили своим упрямством! — напускалась графиня Уорвик на мужа. — Видите, что теперь происходит! Я же говорила, что сначала надо было их поженить, а потом уже перевозить принцев в замок.

— О женитьбе разговору не было! — оправдывался перед ней граф Уорвик. — Эдуард дал согласие только на то, чтобы они воспитывались у нас.

— А вы сами не понимаете, что такое воспитание невозможно без предварительной женитьбы? — наступала она на него, чувствуя что её интрига разваливается окончательно: её девочки попали в неловкое положение, а манипулировать мужем ей всё ещё не удаётся.

— А Эдуард разве не понимал, что в приличный дом, где воспитываются девушки, юношей можно ввести только после их женитьбы на них?. Я не понимаю, о чём вы оба думали, когда договаривались об этом? — не унималась она.

— Мы с ним договаривались о воспитании, а о женитьбе речи не было! — упирался граф Уорвик.

— Так это же одно и то же! — настаивала на своём жена.

— Нет, не одно и тоже! — возражал ей Уорвик

— Где воспитание, там и женитьба! — доказывала ему жена. — Они же такие молодые, непосредственные, — они же дети! И они так подходят друг другу! Об этом тоже надо было думать!

— Вот бы и думали, прежде чем настаивать на приезде принцев. А то у вас всегда так — устроите неразбериху, а кто‑то другой виноват!

На других фронтах события развивались ещё стремительней: Изабелле было десять лет, а Джорджу Кларенсу — двенадцать, когда они оба познакомились в Миддлхэме. Джордж чувствовал себя рядом с ней кавалером, а рано повзрослевшая Изабель, на правах старшей сестры ощущала себя вполне созревшей барышней. Отношения между ними сразу же сложились романтические. А в остальном — всё то же самое: вот она играет на лютне и рассеянно глядит куда‑то в даль, а Джордж сидит подле её ног и читает сонеты собственного сочинения. Узнав, что Ричард стал рыцарем младшей сестры, Джордж, не желая от него отставать, тут же избрал Дамой Сердца сестру старшую. Если между Анной и Ричардом отношения развивались ещё вполне невинно, то у старших уже начались охи — вздохи на балконах, появилась романтическая переписка. Мать перехватила пару писем с сонетами от Джорджа Кларенса, принесла их мужу и потребовала:

— Вот, покажите эти письма королю и потребуйте, чтоб он дал разрешение на брак своих братьев с нашими дочками! Или вы хотите, чтобы они были обесчещены?! — напустилась она на мужа.

— Они будут обесчещены, если я сделаю так, как вы советуете! — снова заупрямился граф Уорвик. — Если я передам эти письма королю, будет скандал, потому что Эдуард не любит, когда на него оказывают давление. Опять же и принцам ни за что ни про что попадёт: вместо того, чтобы обучаться воинскому мастерству, они тут романы с девочками крутят. Да и мне достанется, как их воспитателю… Вообще надо это безобразие прекратить! Я поговорю с мальчиками серьёзно!..

— Даже не вздумайте! — перепугалась графиня Уорвик, опасаясь, что этот «медведь» поломает ей всю интригу. — Я вам не разрешаю этого делать! Вы им нанесёте этим моральную травму. Они обидятся, ещё не дай Бог, вызовут вас на поединок, — это же оскорбительно для их чувств! Они же не виноваты, что вы сами настояли на том, чтобы король направил их к нам на воспитание. И не виноваты в том, что влюбились в наших девочек. Наших крошек просто нельзя не любить!