Два ракурса времени в истории Ричарда III

Латинский вариант рукописи, описывающий Ричарда III безобразным страшилищем, никаких иллюстраций, подтверждающих эту новую версию не содержит, что ещё раз подтверждает факт возведённый на Ричарда III клеветы: Джон Раус никогда его уродом не видел, а по воображению нарисовать не смог или не захотел.

Понятно, что сам Джон Раус — человек глубоко благочестивый и набожный (монах), заботясь о спасении своей души, не мог решиться на такой чудовищный обман по собственной инициативе. Опять же, и свиток, в знак своей лояльности королю Генриху VII, преподнёс не Раус (для этого он был слишком незначительной персоной), а его хозяйка, Анна де Бошан, 16-я графиня Уорвик и Солсбери, в доме которой Раус служил до конца своей жизни. На правах его госпожи и «благодетельницы» она и заказала Раусу эту искажённую версию своей семейной хроники, заложив основы всей последующей клеветы, возведённой на короля Ричарда III, в соответствии с которой он уже пятисот с лишним лет считается "проклятием и позором Англии".

Сама Анна де Бошан, разумеется, верила, что этот оговор она сделала не со зла, а только потому, что очень старалась услужить Генриху VII — отблагодарила его, чем смогла, а заодно и подкупила его этим подарком, беспокоясь, как бы он не отменил назначенную ей пенсию и не отобрал назад возвращённые ей титулы и земли.

Вместе с этим она подсказала и способ, позволивший Генриху VII впоследствии очернить своего предшественника, Ричарда III, и оправдать собственный террор и узурпацию его трона. По её версии, Генрих Тюдор не узурпировал трон Ричарда III, а всего лишь «спас Англию от тирана», который (по новым меркам лояльности) из‑за своего морального и физического уродства не имел права занимать английский престол.

Опять же, посредством этой каверзы ей представлялась возможность свести счёты со своим зятем, королём Ричардом III, за то что в период своего правления он не снял с неё опалы и не вернул ей её титулы и земли, а передал их её внукам, — детям Изабеллы и Кларенса, — Эдуарду и Маргарите. Кроме того, что она была оскорблена этим его поступком, она ещё и сама испытывала вину, за то что насильно выдала свою дочь Анну замуж за Эдуарда Ланкастера, чем и спровоцировала целый ряд событий, которые привёли к гибели её мужа в битве при Барнете и к поражению дома Ланкастеров в битве при Тьюксбери.

Не желая признавать за собой эту свою вину, равно как и факт совершённого ею морального и физического насилия над собственной дочерью, графиня Уорвик представила Ричарда III в семейной хронике омерзительным и страшным чудовищем, от которого сбежала подруга его детских лет (её дочь Анна), так и не сумев привыкнуть к его физическому и нравственному безобразию. Из этой версии следовало, что замуж за Эдуард Ланкастера её дочь Анна вышла добровольно, но «безобразный Ричард» в битве при Тьюксбери сделал её вдовой. Потом насильно на ней женился и довёл до ранней смерти тем, что заставлял её — такую хрупкую, ранимую и впечатлительную — страдать от его жестокости и уродства. Эта же версия перешла и на страницы знаменитой шекспировской трагедии "Ричард III", представляющей короля Ричарда этаким сумрачным демоном, одержимым желанием творить зло, что и заставляло читателей содрогаться от ужаса и отвращения к нему и глубоко сострадать его бедной жене, леди Анне.

Анну де Бошан, как автора слухов о том, что Ричард III родился уродом, не смутил и тот факт, что в раннем списке семейных хроник Ричард Глостер на нескольких портретах был изображён прелестным юношей со стройною фигурой и очаровательным лицом.

Защиту своей версии Анна де Бошан повела в другом направлении. Прежде всего она позаботилась о том, чтобы её обман не был раскрыт. А для этого она сама, раньше других, перезахоронила останки своего внука, Эдуарда Миддлхэмского, в другом, только ей одной известном месте.

И для этих действий у неё были серьёзные основания: ведь если кто‑то решит перезахоронить останки её внука, Эдуарда Миддлхэмского (сына Ричарда III и Анны) и увидит, что ребёнок не страдает теми искривлениями позвоночника и заболеваниями костей, которые она приписывала его отцу, он засомневается в правдивости её слов и сочтёт её лгуньей! А ей бы очень этого не хотелось, — ей было бы неловко и стыдно чувствовать себя разоблачённой! Переживать позор в период правления её благодетеля, Генриха Тюдора, ей очень не хотелось, поэтому оставалось только одно: устранить главное доказательство её вины.

Она была хозяйкой Шериф Хаттона в то время, когда на территории этого поместья, в церкви Св. Елены находился саркофаг с останками её внука, малолетнего Эдуарда, принца Уэльского. Этот саркофаг и по сей день там хранится, на его крышке по-прежнему изображён прелестный мальчик в старинном одеянии, но только останков принца в этом саркофаге нет. Саркофаг внутри пуст. И дата смерти на нём перебита, а вместо неё указана другая — на 50 лет раньше, хотя известно, что никакого Эдуарда Миддлхэмского в этой семье пятьюдесятью годами раньше не было.