Два сфинкса

Когда мы проникли в пирамиду и осветили внутренность ее факелами, я тотчас же понял, что мы в погребальном склепе. В боковых нишах виднелись статуи различной величины, а в глубине стоял жертвенный стол, на котором лежали еще приношения. Над столом виднелась каменная плита, покрытая письменами, а по бокам стояли два сфинкса и несколько треножников. С потолка спускалась лампа, некогда освещавшая этот склеп.

Я приказал снять плиту с надписью, а за ней, в нише, оказалась мумия женщины, в великолепном, вызолоченном и покрытом инкрустацией саркофаге.

Я решил увезти с собой все, что нашел; упаковка и задержала меня, так как я хотел быть уверенным, что все придет в целости. Для верности я оставил там Порция с конвоем.

- А когда же прибудет твой транспорт?

- Да, думаю, дня через три иди четыре. Надеюсь, что найденная надпись даст нам ключ к этой загадке.

- Но ведь ты не умеешь разбирать иероглифы!

- Я-то нет, но нам прочтет их Пентаур.

Несколько дней спустя прибыл Порций, благополучно доставивший все находки своего господина.

Тотчас же было приступлено к распаковке. Обоих сфинксов и мумию поставили в большой, полуоткрытой зале, выходившей в сад.

Удивление и какое-то болезненное чувство охватило Валерию, когда она взглянула и убедилась в сходстве, существовавшем между ней и одним из сфинксов. Зато лицо другого сфинкса показалось ей необыкновенно симпатичным. Впрочем, все эти чувства заслонило собой напряженное любопытство когда прибыл Пентаур, за которым посылал легат.

Расспросив у Галла некоторые подробности, старый жрец долго рассматривал обоих сфинксов, а затем принялся разбирать надпись надгробного камня.

- Надпись эта указывает нам только на имя и общественное положение покойной, - сказал он, выпрямляясь. - Вот что написано на этом камне: «Здесь почивает в Осирисе царевна Нуита, дочь Рахотепа и Тихоты, сестра фараона Уахибри и супруга царевича Пуармы, начальника телохранителей фараона Яхмоса».

Дальше следует довольно темный рассказ о том, что царевна, пораженная какой-то таинственной болезнью, напущенной на нее колдовством, вследствие вещего сна, отправилась на богомолье в Абидос и скончалась там, у самой гробницы бога, пораженная небесным огнем.

- Относительно же сфинксов и причины, по которой пирамида была засыпана землей, здесь никаких указаний нет, - прибавил старец.

Вечером того же дня Галла потребовал к себе проконсул по какому-то спешному делу, и так как легат рассчитывал вернуться очень поздно, то Валерия поужинала одна и легла спать.

Но как ни старалась она заснуть, как ни ворочалась с боку на бок на шелковых подушках, все было тщетно: сон бежал с ее глаз. Мысль о сфинксах, найденных мужем, ее не покидала, и ей неудержимо захотелось снова увидеть их. Наконец, не будучи в силах противиться больше своему желанию, Валерия тихо встала с кровати и спустилась вниз.

Полная луна светила необыкновенно ярко. Через широкое окно виден был залитый светом сад и колоннады. В зале, где стояли сфинксы, было светло, как днем, и лишь в самой глубине царил таинственный полумрак, прорезанный тонкой струйкой света, которая золотила мозаику пола и украшения саркофага; глаза сфинксов горели, точно живые.

Охваченная ужасом, Валерия остановилась на пороге; но ее по-прежнему влекло к статуям, и это влечение побороло испытываемый ею страх. Она перебежала залу, остановясь перед сфинксом с мужской головой, и с беспокойным любопытством стала его рассматривать. Где могла она видеть эти правильные черты, тонко обрисованный рот и орлиный нос? Тщетно рылась она в своих воспоминаниях - память ее молчала. Вдруг у нее закружилась голова, ей почудилось, что сфинкс стал выделять из себя какой-то удивительный, удушливый аромат. Члены ее отяжелели, и она, сама того не замечая, опустилась на колени, не спуская взора с изумрудных, пронизывающим взглядом смотревших на нее глаз сфинкса.

Валерии казалось теперь, что она витает в воздухе и что все вокруг нее приняло иной вид: своды залы сменились ветвями деревьев, а сфинкс зашевелился и мало-помалу принял облик человека, который склонился к ней, привлек ее в свои объятия и страстно поцеловал. Незнакомое, никогда еще неизведанное ею чувство наполнило сердце Валерии; невыразимое блаженство охватило ее. Но все это мелькнуло лишь на миг; глубокая ночь объяла все, и Валерии казалось, что она летит в мрачную бездну; последний проблеск сознания угас…

Было за полночь, когда Галл вышел из дворца проконсула. Такая теплая ароматная чудная ночь стояла вокруг, что ему захотелось пройтись пешком; отослав носилки, он медленно побрел домой. Ближе всего было пройти садом, и Галл давно уже приказал проделать в стене калитку, ключ от которой всегда носил с собой.