Два шага до любви

— Я хочу, чтобы он носил мою фамилию, — сделал настойчивое заявление господин Берестов.

— Я не возражаю, — уверила я его, но добавила: — Но решать это будет только сам Максим, хочет он этого или нет. Только он.

— И еще, Слава, — поставил меня в известность Берестов, — я сегодня расскажу родителям о Максиме, и они захотят приехать сюда и познакомиться с ним.

— Я ничего не имею против, — и пояснила: — Понимаешь, я уважаю его как личность, он сильный, цельный и умный мальчик. И я доверяю его мнению и суждениям. Это его жизнь. Я не стану ничего ему навязывать. Если он захочет общаться с твоими родителями, то это тоже будет только его решением. Я могу лишь направлять его или что-то подсказывать, как, на мой взгляд, стоит лучше поступить. Но Максимка всегда, с раннего детства, был самостоятельным парнем и делал только то, что сам считал правильным и нужным. Без вариантов всегда было что-то от него требовать и настаивать на выполнении. Разумеется, кроме каких-то главных жизненных уроков и правил безопасности его жизни. Здесь приходилось быть жесткой.

— Почему ты назвала его Максимом?

Вдруг так неожиданно спросил он, что застал меня врасплох, и я ответила, не успев задуматься, а стоит ли ему это объяснять:

— В честь твоего деда. Я помнила, как ты рассказывал о нем, с каким уважением и любовью. И я подумала, может, с этим именем к моему сыну перейдут и удача, и фарт твоего деда, и его долгая счастливая жизнь, и здоровье…

Он смотрел непонятным взглядом на меня несколько секунд, потом резко притянул к себе, сильно обнял, прижался щекой к моей голове и чуть сдавленным от чувств голосом сказал:

— И они перешли: и удача, и фарт. Ему ужасно повезло с матерью. У моего сына потрясающая мать. Ему очень подфартило! — он прижал меня еще сильнее к себе и прошептал: — Спасибо тебе, Славочка. За все. Спасибо.

По-моему, в его словах послышались слезы. «Пожалуйста», — подумала я.

Вы никогда не обращали внимания, не задумывались над тем, что у жизни свои странные законы, своя физика-химия и психология развития событий?

Казалось бы, жуткая беда! Случилась авария, и ты весь в этом — ужас и переживания, а отступило самое страшное, и больница становится одной из повседневных и уже привычных реалий жизни, и ты включаешь ее в бытовой распорядок дня как рутину. Работа — больница — разговоры с врачами — дом — утро — работа — опять больница — и так по кругу. Обыденность.

Казалось бы! Событие всей жизни! Мужчина узнает, что у него есть сын! А сын наконец встречается со своим отцом! Боже, какая радость! И они так меня достали с этим воссоединением, что я готова уже навалять им обоим, а вместе с ними и родственникам по первое число и послать куда подальше!

После того памятного разговора в больничном холле мы с Берестовым практически не виделись, всего несколько раз и то мельком.

Максим пребывает в полном восторге от обретенного отца, откровенно и стопудово, как он говорит, счастлив, да и с новой бабушкой и дедом у них сразу сложились теплые, родственные отношения.

Но отец для него теперь стал человеком номер один!

Я не ревновала, честное слово! Да и между нами, девочками, пойдите еще поищите такого достойного отца для своего ребенка! Теперь они проводили много времени вдвоем, у них имелись свои мужские разговоры, секреты и большие планы. Берестов становился для сына непререкаемым авторитетом, и другом, и настоящим отцом. Как же тут не радоваться матери? Я и радовалась.

Только достали они меня дальше некуда, по самое «не могу!».

Максим ни о чем и ни о ком другом говорить не мог — только отец то, отец се, папа это сказал, папа это сделал, а знаешь, он то, а знаешь, он се, а мы с отцом собираемся то-то и то-то! Берестов, если и звонил мне, что бывало крайне редко, то с одной целью озабоченного выяснения: «Слушай, а у него нет аллергии на то-то, а как он переносит морскую качку, а если я ему куплю это, а ты не против, если мы поедем с ним туда-то…»

Я дурела! Да делайте вы что хотите, только отстаньте от меня! Все, скопом!

Да еще родители Берестова! Которые теперь только Максом и занимались, и только о нем и говорили, и носились с ним, как с пасхальным яйцом.

Испортят мне сына, верняк!

Мало того! Однажды вечером я приехала в больницу к Максу и застала там Берестова. Они, переглянувшись, посмотрели в две пары светло-карих глаз на меня, растягивая интригу.

— Так, ребята, — строго поторопила я, — я жутко устала и уже плохо соображаю, если что-то хотите сказать, говорите, а не то я пошла.

— Ма, — торжественным тоном обратился ко мне сын, — отец предложил взять его фамилию. Я бы очень хотел.

— Я имел в виду не только фамилию, — внес уточнение Берестов. — Я хотел оформить усыновление по закону.

— Хорошо, — я потерла уставшее лицо ладонями и разъяснила некоторые детали. — Усыновление — процедура вообще-то долгая и непростая. Макс, ты можешь пока просто поменять официально фамилию, но если вы оба настаиваете на усыновлении, я все сделаю. И постараюсь максимально ускорить этот процесс. Вернее, не я, а Игорь. Такие дела по его профилю.