Два ужасных мужа

– Ну, это совсем другая история, – не смутившись, продолжил Гнутый. – Там ведь что произошло? Война едва закончилась, и наши ребята помаленьку очищали территорию от остатков немецких войск. Как-то поймали нескольких фрицев. Как обычно – оружие, ремни, документы у них забрали, но расстреливать не стали, привезли в штаб. Мало ли, кто мог там оказаться. Вон, Гиммлер удирал из Берлина в форме солдата. Но наши контрразведчики уже тогда просчитали такие варианты, поэтому задержанных всегда тщательно проверяли. В основном это были солдаты вермахта, не эсэсовцы. Но вот один оказался какой-то шишкой, его в контрразведку фронта отправили на следующий день. Я даже видел, как его увозили – злой такой был, дай автомат – положил бы всех до одного.

И тут навстречу наш старшина идет, смеется. Я ему: «Иван Михалыч, ты чего, письмо из дома получил?» А он: «Да немец, которого сейчас увезли, насмешил. Сначала в сапоге у него обнаружили какие-то бумажки, их смершевец забрал и понес переводчику. Но фриц вот еще чего отчебучил. На теле ухитрился спрятать кусок холста. Когда его в баню отправили, он пытался этот холст тайно передать пленному немцу, который у нас там все моет и убирает. Мы решили – документы, а оказалась картина маленькая, пейзаж. Представляешь, какой любитель живописи выискался?» Я у старшины тогда и спрашиваю: «Может, холст ценный, из музея?» Я ведь тоже навидался, как пленные перстни и золотые цепочки глотали. «Нет, – объясняет старшина. – Летун эксперта прислал, тот говорит – работа средненькая, автор неизвестный, вероятно, бюргер какой-нибудь малевал. В общем, выбросили на помойку».

Мне любопытно стало, пошел смотреть. Картинка, в общем, ничего – горы, луг, небо в сиянии. Понравилась она мне, да и все равно никому не нужна, пропадет. Я ее и прихватил с собой, подумал – дома рамку сделаю, над диваном повешу. Опять же – память останется. Сейчас она у меня висит в садовом домике, на участке. Вот так, и никаких сокровищ.

– Интересная история, – вздохнула Тася. – Может, еще что-то расскажете? Какие самые ценные находки у вас с полковником Летуном были?

– Там много чего находили. Нашли однажды иконы – так за ними на другой день из Москвы примчались. Или вот случай был – один сержант-сапер из нашей команды обнаружил тайник, где были зарыты украшения только с драгоценным камнем сапфиром. И сапфиры были редчайшие – звездчатые. Сержант и позарился – взял одну безделушку для своей Маруси. Была у него в деревне зазноба. Кто-то Летуну донес, тот ночью шмон устроил, бирюльку эту нашел. Как орал он тогда на этого сапера! Опозорил, говорит, нашу часть, лучше бы на мине подорвался. И что вы думаете? На следующий день мы раскапывали один особняк, где должны были храниться коллекции старинных монет, так сапер тот подорвался на мине.

– Ужас какой, – вздрогнула Тася.

– Вот они, бессребреники, настоящие патриоты, – усмехнулся Илья. – Макс, ты бы смог держать в руках брошенные ценности и ничего не взять?

– Не знаю. Вот если бы попался никому не нужный Рафаэль или Тициан, взял бы. Мазню простого бюргера – никогда.

– Это вопрос философский, – забулькал, словно закипающий чайник, Копейкин. – Если ценность никому не принадлежит, можно считать ее своей. Но если найдется хозяин – надо вернуть.

– Семен, может быть, хватит воспоминаний? – прервал друга Василий Кузьмич. – Нужно решать, что делать.

– Давай, я не против, – согласился Гнутый. – Какие будут предложения?

– Да ведь это я от тебя хотел услышать предложения. Ты чего-то там намекал. Или нафантазировал?

– По части фантазий – это не ко мне. Я реалист. Исходя из реальности, я считаю, что в ближайшие часы…

Откуда-то сверху вдруг раздался ужасающий грохот, от которого дрогнули даже стены подвала. Затем послышались звуки, напоминающие приглушенную стрельбу.

На лицах пленников появились испуг и недоумение.

– Ну вот, – удовлетворенно молвил Гнутый. – Наши подоспели. Рад, что не ошибся в расчетах.

– Какие это – ваши? – злобно спросила Эльвира, вздрагивая от страха.

– Что, что происходит? – заговорили все разом.

– Это Виталик, – как о чем-то само собой разумеющемся поведал Гнутый. – Я же ему рассказал про лесных бандитов, номер машины Тимура сообщил, а потом на связь уже больше не вышел. Должен же он был сложить два и два.

– Кто такой Виталик? – спросил Копейкин тонким голосом.

Звуки выстрелов напугали его до смерти.

– Мой товарищ, бывший коллега.

– То есть теперь Тимура сменит какой-то Виталик? – возмутился Силуян.

– Мой товарищ – офицер, специалист по борьбе с террористами. Ему здесь сейчас самое место. Он ведь беспокоится за меня. А когда Виталик беспокоится, его уже ничем не остановишь. Думаю, нас скоро освободят, и тогда мы сможем довести начатое дело до конца.

– Посадить нас с Эльвирой на электрический стул? – уточнил Силуян.

– Ну, что я говорил? – радостно захохотал Гнутый. – Они американские шпионы! Какой же тебе в России электрический стул? Даже не надейтесь. Вас расстреляют!

* * *