Двадцать четвертая буква

– Сломанная шея? Кто-то убил его после нашего боя. Где они нашли тело?

– Переулок у Девятой и Джэсмин. Лежал за мусорным баком. Меньше полквартала от того места, где ты провел ночь. У тебя нет воспоминаний о драке с ним снаружи, в переулке?

– Нет. Такого не было. Меня там бросили. Спорю, Салазара – тоже. Чтобы снять подозрения с зала и, возможно, с Руссо, если у него был интерес в этом деле. Если бы патрульная машина заметила меня в том переулке прежде, чем я пришел в себя, так близко от Салазара… Сейчас бы я сидел за решеткой. Поехали.

– Куда?

– В зал на Шестой.

72

Когда О’Брайен и Гамильтон подъехали к залу на Шестой, там стояло с десяток машин. Входя в переднюю дверь, Гамильтон спросил:

– Как ты держишься? Выглядишь исключительно хреново.

– Тело есть храм, – ответил О’Брайен. – Просто мой немного потрескался.

Они миновали вестибюль и вошли в зал. О’Брайен всматривался в потные лица, рассчитывая увидеть тех, кто был здесь прошлым вечером. Он никого не узнавал. Он встал рядом с мешком, продолжая наблюдать. Взгляд наткнулся на мужчину, который прыгал через скакалку рядом с большим американским флагом у дальней стены. Здесь что-то изменилось.

Флаг передвинули. Сдвинули ближе к левому углу, где сейчас прыгал мужчина. Вчера флаг был туго натянут поперек двери. А сейчас его нижний край свисал свободно.

Послышался шум, напоминающий звук работающей пилы. О’Брайен повернулся к маленькой комнатке без окон поодаль от груш.

– Тот парень, с блендером… вчера вечером он здесь был, – сказал О’Брайен Гамильтону. – У него заметный ирландский акцент.

Они подошли к мужчине, переливавшему смузи из блендера, заполняя до краев большой пластиковый стакан.

– Доброе утро, господа. Пришли позаниматься? – сказал он и добавил, обращаясь к О’Брайену: – Ого! Скажете, «видел бы ты того, с кем я подрался»?

– Я бы сказал, но он мертв.

Тренер отпил из стакана. Никакой реакции. Потом заметил:

– Видимо, уроки бокса вам не нужны.

– Мне нужен прямой ответ. Что случилось с твоим акцентом?

– Прошу прощения?

– Ирландский акцент. Сейчас его нет. Почему?

– Простите, приятель, но я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Черта с два не имеешь! Ты вынес меня с ринга. И, вероятно, именно ты прикончил Салазара.

– Ринг? Салазар?

– Бой! Салазар нападал на меня на глазах по меньшей мере трех десятков зрителей. Они кричали, делали ставки. Ты что, погрузил их всех в автобус и развез по гостиницам?

– Я думаю, вам пора идти.

Рон Гамильтон показал свой значок и объявил:

– Я скажу, когда будет пора. Мы расследуем убийство. И, насколько я могу судить, мы находимся на месте преступления. Как вас зовут? И покажите мне какое-нибудь удостоверение личности.

– Майкл Киллен.

– Где ринг? – спросил О’Брайен.

– Сами видите, у нас два ринга.

– Не эти. Есть еще один. Приватное помещение для ваших любителей смерти.

– Не представляю, приятель, о чем вы, – заметил тренер, отхлебывая из стакана.

– Правда? – переспросил О’Брайен. – А я говорю, что ты врешь. Ты держишь тело в форме, но не можешь контролировать пульс сонной артерии. Он говорит за тебя.

О’Брайен повернулся и пошел к американскому флагу.

– Давайте посмотрим, что скрывается за дверью номер один.

73

Гамильтон и тренер пошли следом. О’Брайен приподнял нижний край флага. За ним виднелась большая серая металлическая двухстворчатая дверь. Он попробовал открыть дверь, но она была заперта.

– Открывай!

– Только с ордером, – ответил тренер, допивая смузи.

– На месте преступления не требуется ордер на обыск, – сказал Гамильтон.

– Это не место преступления.

– Оно самое, – заявил Гамильтон. – Сегодня горячих новостей нет. Поэтому один звонок – и тут будет не продохнуть от репортеров. Мы повесим перед вашей дверью желтую ленту, и этот зал будет заклеймен на много лет вперед.

Взгляд тренера на секунду ушел в пол зала, потом мужчина произнес:

– Там просто склад старья.

– Тогда открывай, – приказал О’Брайен.

Тренер вздохнул, вытащил из кармана ключ и отпер дверь. Они вошли внутрь. Там не было ринга. Не было рядов сидений. Не было видеокамер. В одном углу сложены металлические стулья, вдоль стен лежат груды старых набивных мешков, сломанных гантелей, запчасти от ринга – канаты, стойки, покрытие, старые бойцовские плакаты, и ступеньки.

Если бы лицо болело чуть меньше, О’Брайен бы рассмеялся.

– Как вы это сделали?

– Что сделали? – спросил тренер с безразличным лицом.

– Разобрали, сложили и подмели этот зал так, будто сюда никто не заходил.

– Может, дело в том, что сюда никто и не заходил уже много недель.

– Разверни покрытие!

– Что?

– Возьми тот свернутый мат в углу и раскатай его на полу.

Тренер рассмеялся, покачал головой, пнул здоровенной ногой мат и раскатал его. Мат был старым и потертым, никаких признаков свежих пятен.

– Где тот, которым вы пользовались вчера вечером?