Двадцать лет реформ – промежуточные итоги?

Определить функционирующую таким образом систему каким-то одним термином непросто. Характеризовать эту систему как переходную было бы слишком большим упрощением, поскольку несовместимые с современными представлениями об эффективной рыночной экономике отношения и институты, описанные выше, представляют собой не столько рудимент прошлого, сколько полноценный элемент функционирующей хозяйственной системы.

По отношению к такой системе выражение «развивающиеся рынки» применимо с большими оговорками, да и как термин оно кажется малосодержательным, поскольку не включает в себя никаких указаний ни на содержание, ни даже на направление предполагаемого развития.

Представляется, что точнее всего характеристики современного российского капитализма отражает термин «периферийный» (и это, кстати, объединяет его с весьма схожими обществами в Азии и Латинской Америке: в качестве примера можно привести Бразилию, Индию, Индонезию, Саудовскую Аравию и др.). С одной стороны, такой термин определенно отражает отсутствие в стране развитой правовой системы, независимого судопроизводства, реальной, а не декоративной партийно-парламентской политической системы, подотчетного парламенту и партиям правительства и др. С другой стороны, он подчеркивает отсутствие самодостаточности и внутренне встроенных механизмов роста в нашем национальном хозяйстве, высокую зависимость экономики и бизнеса в России от ядра современного капитализма – экономики развитой части мира.

В экономическом отношении мы имеем дело со смешанной системой. В принципе, можно сказать, что в стране функционирует смешанная экономика, но не в том смысле, в котором это слово употребляется в современной экономической теории, а в ином специфическом значении. Это экономика, в которой смешанной является не форма собственности, а сама логика экономического, да и социального поведения. Наша реальность – это и капитализм, и не совсем капитализм, а в чемто даже и совсем не капитализм. В ней есть сектора, живущие по законам конкурентного рынка, но не они определяют ее лицо. Есть в ней также и полностью монополизированные сегменты, и зоны, контролируемые криминалитетом, и сферы, находящиеся под прочным административным контролем. Вместе с тем наиболее типичным является некий комбинированный вариант, когда наличие отношений конкуренции сочетается с довольно плотной зависимостью от административной власти. Без определенного патронажа со стороны этой власти присутствие и тем более расширение своей активности на рынке, по сути, становится невозможным. В то же время административный фактор в бизнесе не всесилен, а монополия почти никогда не является всеобъемлющей. Соответственно, активно пользуясь «административным ресурсом», бизнес вынужден в то же время заботиться о своей конкурентоспособности, думать об издержках, стратегии реализации и тому подобных вещах. Одновременно на микроуровне хозяйственная деятельность в сегодняшней России – это не последовательный переход от административной экономики тоталитарного государства к современному («нормальному») западному обществу, а скорее причудливая смесь институтов и отношений самых различных типов и уровней: современных и традиционных, рыночных и дорыночных; правовых и неправовых, цивилизованных гражданских и основанных на прямом насилии и т.д.

Возможности и пределы системы

В связи с характеристикой, которую мы дали современной российской политикоэкономической системе, возникает два важных вопроса. Первый:

насколько устойчивой и, по большому счету, жизнеспособной является сложившаяся система отношений; второй: каковы ее потенциальные возможности и пределы. Поскольку подробный анализ возможностей и перспектив российской системы периферийного капитализма не является задачей этой статьи, сформулируем только главные выводы.

Во-первых, при всей ее эклектичности в ней есть железная внутренняя логика. Почти каждый ее элемент дополняется и поддерживается другими, и все вместе они обеспечивают то, что система работает, и ее функционированию по большому счету ничто и никто не мешает.

Во-вторых, система обладает внутренней устойчивостью, она способна не только к самовоспроизводству, но и к определенному прогрессу. Она не только допускает рост экономики – относительные успехи в экономической области в последние десять лет могут служить тому свидетельством, но и способна к определенному саморазвитию, ликвидации «узких мест» и наведению порядка в некоторых критически важных сферах и областях.

В-третьих, через формирование значительного слоя влиятельных людей и групп, тем или иным образом извлекающих из нее немалую личную выгоду, система получила собственную, и притом весьма надежную социальную опору.