Двадцать лет спустя

Мордаунт вынул из кармана носовой платок, помахал им в воздухе. Человек, каралось, насторожился и стал на месте, не делая ни шага вперед ни назад.

Мордаунт завязал узлы на всех четырех углах платка; человек подошел ближе. Это, как мы уже знаем, был условный знак. Моряк был закутан в широкий шерстяной плащ, скрывавший очертания его фигуры и лицо.

— Сударь, — сказал моряк, — не явились ли вы из Лондона, чтобы совершить маленькую прогулку по морю?

— Именно так, — ответил Мордаунт, — в сторону Собачьего острова.

— Ага! И вы, наверное, подыскали себе подходящее судно? Пожалуй, вы на этот счет разборчивы? Вы хотели бы получить быстроходное?

— Быстрое, как молния, — ответил Мордаунт.

— Ну, так вы напали как раз на то, что вам нужно.

Я шкипер, в котором вы нуждаетесь.

— Я готов поверить вам, — сказал Мордаунт, — особенно если вы не забыли условного знака.

— Вот он, сударь, — сказал моряк, вынимая из-под плаща платок с узелками на углах.

— Отлично! — воскликнул Мордаунт, соскакивая с лошади. — Не будем же терять время. Отправьте мою лошадь на ближайший постоялый двор и везите меня на ваше судно.

— А ваши спутники? — спросил моряк. — Я думал, вас четверо, не считая слуг?

— Послушайте, — сказал Мордаунт, подходя к моряку, — я не тот, кого вы ожидаете, но и сами вы не то лицо, которое они надеются встретить. Вы заняли место капитана Роджерса, не так ли? Вы здесь находитесь по приказу генерала Кромвеля, и я также явился по его поручению.

— Да, да, — сказал шкипер, — я вас узнал, вы капитан Мордаунт.

Мордаунт вздрогнул.

— О, не бойтесь, — сказал шкипер, снимая капюшон, — я друг.

— Капитан Грослоу! — вскричал Мордаунт.

— Он самый. Генерал вспомнил, что я был в свое время морским офицером, и поручил мне это дело. Разве что-нибудь изменилось?

— Нет, ничего. Все остается по-старому.

— Я сперва думал, что смерть короля…

— Смерть короля только ускорила их бегство, через четверть часа, а то и через десять минут они будут здесь.

— Так чего же вы хотите?

— Отправиться вместе с вами.

— А! Разве генерал сомневается в моем усердии?

— Нет! Но я хочу сам быть свидетелем моей мести. Не может ли кто-нибудь освободить меня от лошади?

Грослоу свистнул. Подошел какой-то моряк.

— Патрик, — сказал Грослоу, — отведите эту лошадь в ближайшую гостиницу и поставьте в конюшню. Если у вас спросят, чья она, ответьте, что она принадлежит одному ирландскому дворянину.

Моряк молча удалился.

— А вы не боитесь, что они вас узнают? — спросил Мордаунт.

— В этом костюме, в плаще, да еще ночью? Вы ведь меня не узнали, а они не узнают и подавно.

— Правда, — сказал Мордаунт. — К тому же мысль о вас не придет им в голову. Все готово, не так ли?

— Да.

— Погрузка закончена?

— Да.

— Пять полных бочек?

— И пятьдесят пустых.

— Да, это то, что нужно.

— Мы везем в Антверпен портвейн.

— Отлично. Теперь доставьте меня на судно и возвращайтесь на свой пост, так как они сейчас будут здесь.

— Я готов.

— Но необходимо, чтобы никто из ваших людей не видел, как я войду на судно.

— Сейчас у меня на борту только один человек, и я уверен в нем, как в самом себе. К тому же он вас не знает и так же, как его товарищи, готов повиноваться нам во всем. Он ни о чем не осведомлен.

— Хорошо. Едемте.

Они спустились к Темзе. У берега виднелась небольшая шлюпка, причаленная железной цепью к столбу. Грослоу подтянул ее поближе и держал, пока Мордаунт садился; затем прыгнул сам и, взявшись немедленно за весла, стал грести с таким искусством, которое должно было доказать Мордаунту, что он, Грослоу, был прав, утверждая, что не забыл своей прежней профессии моряка.

Через пять минут они выбрались из лабиринта разнообразных судов, которые уже в те времена загромождали подступы к Лондону, и вскоре Мордаунт увидел темную точку — небольшую фелуку, покачивавшуюся на якоре в четырех или пяти кабельтовых от Собачьего острова.

Подойдя к «Молнии», Грослоу как-то особенно свистнул, и тотчас же над бортом показалась чья-то голова.

— Это вы, капитан? — спросил человек.

— Я, спусти лестницу.

И Грослоу, скользнув под бушпритом, быстро и ловко, как ласточка, очутился на палубе рядом с ним.

— Поднимайтесь! — крикнул он Мордаунту.

Мордаунт, не говоря ни слова, ухватился за канат и начал взбираться с ловкостью и уверенностью, необычайной для того, кто никогда не бывал в море. Но жажда мести, делавшая его способным на все, заменила ему опыт.

Как и предполагал Грослоу, вахтенный на «Молнии» не обратил, видимо, никакого внимания на то, что его начальник явился в сопровождении другого лица.

Мордаунт и Грослоу подошли к капитанской каюте. Это была временная дощатая будочка, сооруженная на верхней палубе. Настоящая каюта была уступлена капитаном Роджерсом его пассажирам.

— А они?.. Где поместятся они? — осведомился Мордаунт.

— На другом конце, — ответил Грослоу.

— Так что здесь им нечего делать?

— Совершенно нечего.

— Превосходно. Я спрячусь в вашей каюте. Возвращайтесь в Гринвич и забирайте их. А у вас есть шлюпка?

— Та самая, в которой мы приехали.

— Она мне показалась очень легкой и ходкой.

— Да, это настоящая индейская пирога.