Двадцать лет спустя

– Считаются, когда ты подкрадываешься ко мне на краю света. – Уолт засмеялся. – Джеймс чертов Оливер. Какого черта ты делаешь на Ямайке?

– Я некоторое время искал тебя, и маленькая птичка рассказала мне, где ты прячешься.

За весь день Уолт выпил едва ли две унции рома. Его разум оставался ясным, еще не затуманенным, как в последние несколько дней после отъезда из Нью-Йорка. Он мыслил четко, и вид его старого босса из ФБР заставил нейроны мозга активизироваться так, как это было, когда он работал на Бюро. Все реакции Уолта на обстоятельства и их анализ были сформированы подготовкой и опытом Оливера, восьмидесятилетнего ветерана. За три года вне Бюро эта старая чуйка слегка притупилась. Однако при виде бывшего руководителя выучка и инстинкты Уолта хлынули обратно. Последние пару лет он старался не рассказывать людям, где живет. Только его родители и брат знали, что он арендует дом на Ямайке и не планирует возвращаться в Штаты. И даже его семья не знала, что первоначальная виза Уолта превратилась в двойное гражданство. С особенной осторожностью он избегал разговоров со своими старыми приятелями из ФБР о том, где он скрывается. У его затворничества было много причин, но главной была та, что из-за скандала, разразившегося после стрельбы, он стал нежелательным в Федеральном бюро расследований. Он надеялся, что время решит эту проблему, но три года не повлияли на восстановление его репутации в глазах бывших коллег.

Теперь, глядя на своего старого босса из Бюро, он понял две вещи. Во-первых, его местонахождение выдал Скотт Шервуд – его старый начальник участка с тех времен, когда Уолт был молодым детективом штата Нью-Йорк, которого он случайно встретил на встрече выживших. Вдруг стало очевидно, почему Скотт так сильно настаивал на том, чтобы обменяться контактами. Во-вторых, если Джеймс Оливер потрудился заслать Скотта Шервуда на встречу выживших, чтобы вычислить местонахождение Уолта, он наверняка что-то хочет. И если Бюро хочет чего-то от него через три года после того, как заставили его выйти на пенсию, это не сулит ничего хорошего.

– Дай угадаю, – сказал Уолт. – Этой маленькой птичкой был придурок по имени Скотт Шервуд.

– Ты всегда был моим самым умным агентом. Вижу, ничего не изменилось.

– Многое изменилось, Джим.

Джим Оливер оглядел «Кафе Рика».

– Это чертовски верно. – Он показал на бокал с ромом. – Но кое-что осталось прежним.

– Привычка – вторая натура. Могу я тебя угостить?

Оливер пожал плечами:

– Находясь в Риме…

Уолт махнул официантке:

– Еще два, пожалуйста. «Хампден Истейт» повышенной крепости со льдом.

– Без проблем, – сказала официантка с приятным ямайским акцентом.

Она пошла к бару, а Уолт повернулся обратно к Оливеру.

– Это дорогое дерьмо. Полагаю, счет оплачивает Бюро?

– С чего ты это взял?

– Потому что, если ты сидишь напротив меня в скальной таверне в Негриле, на Ямайке, то Бюро чего-то хочет. И если это официальная встреча, бюро может оплатить счет.

Оливер снова пожал плечами:

– Почему нет? Это меньшее, что мы можем сделать.

У толпы вырвался коллективный вздох, когда ныряльщик встал на платформе, примостившейся высоко на березе. Сжав ноги вместе, он набрал воздуха в грудь и вытянул руки в стороны, как на распятии. Затем согнул колени и прыгнул. Его тело исполнило медленное обратное сальто, пока он несся навстречу воде, за две полных секунды преодолев тридцать метров, прежде чем войти в воду ногами и исчезнуть в кобальтовой воде, почти не подняв брызг. Толпа разразилась восторженными криками.

– Должен признать, – сказал Оливер, переведя взгляд с действа обратно на Уолта, – в данный момент пенсия выглядит весьма привлекательно.

– Принудительная пенсия. Помнишь? Вы заставили меня уволиться. Но мне понравилось. И, Джим, я очень счастлив здесь, в своем уединении.

– Да ладно, Уолт. Сорокалетний мужик в самом расцвете сил целыми днями пьет в одиночку в баре на Ямайке? Ты не счастлив, ты гребаное клише.

– Что бы ты обо мне ни думал, просто знай: мне неинтересно.

– Разве так обращаются со своим старым боссом? Я добирался сюда, чтобы увидеться с другом и поболтать.

– Это меня и беспокоит.

Официантка принесла их напитки, и Оливер поднял свой бокал.

– За старых друзей?

На мгновение Уолт заколебался, а потом тряхнул головой и выдохнул накопившуюся тревогу.

– Проклятье, Джим. Рад тебя видеть.

– И я, приятель.

Они чокнулись и сделали по глотку рома.

– А теперь перестань валять дурака и расскажи, чего ты хочешь.

Лицо Оливера осталось невозмутимым.

– Это связано с делом, которое ты расследовал. Нам нужна кое-какая помощь.

– Я не расследовал дела для ФБР. Я собирал информацию.

– Это дело было до того, как ты пришел в Бюро.

– До того, как я пришел в Бюро? Это слишком давно, мой друг.

Оливер кивнул:

– Двадцать лет.

Уолт прищурился:

– Какое дело?

– Кэмерон Янг.

– Ого. Вот это привет из прошлого.

– Так ты его помнишь?

– Конечно помню. Это было мое первое убийство. Богатый писатель обнаружен повешенным голышом на своем балконе в Катскильских горах. Картинка до сих пор выжжена в моей памяти.