Двадцать лет спустя (часть вторая)

Мазарини хотел ехать немедленно в Сен-Жермен, но королева объявила, что будет ждать лиц, которым назначила в Кур-ла-Рен свидание. Она только предложила кардиналу обменяться местами с Ла Портом. Кардинал охотно согласился и пересел из одной кареты в другую.

Слух о том, что король собирался выехать в эту ночь из Парижа, распространился не без причины: десять или двенадцать человек были посвящены в эту тайну с шести часов вечера, и, как они ни были осторожны, им не удалось скрыть своих приготовлений к отъезду. Кроме того, у каждого из них было несколько близких людей; а так как ни один из отъезжавших не сомневался, что королева покидает Париж с самыми мстительными замыслами, то каждый предупредил своих друзей или родственников. Поэтому слух об отъезде облетел город с быстротой молнии.

Первою вслед за каретой королевы приехала карета принца; в ней находились г-н Конде с супругой и вдовствующая принцесса, его мать. Их обеих разбудили среди ночи, и они не знали, в чем дело.

Во второй карете были герцог Орлеанский, герцогиня, их дочь и аббат Ла Ривьер, неразлучный фаворит и ближайший советник герцога.

В третьей, наконец, прибыли г-н де Лонгвиль и принц Конти, зять и брат принца Конде. Они подошли к карете короля и королевы и приветствовали ее величество.

Королева заглянула в карету, дверцы которой остались открыты, и убедилась, что она пуста.

— А где же госпожа де Лонгвиль? — спросила она.

— В самом деле, где же моя сестра? — спросил принц Конде.

— Герцогиня нездорова, ваше величество, — ответил герцог де Лонгвиль, — и поручила мне принести ее извинения вашему величеству.

Анна бросила быстрый взгляд на Мазарини, который ответил ей едва заметным кивком.

— Что вы на это скажете? — спросила королева.

— Скажу, что она осталась заложницей у парижан, — ответил кардинал.

— Почему она не приехала? — тихо спросил принц у брата.

— Молчи! — ответил тот. — У нее, наверное, есть на то основания.

— Она губит нас, — сказал принц.

— Она нас спасет, — ответил Конти.

Кареты подъезжали одна за другой. Маршал де Ла Мельере, маршал Вильруа, Гито, Вилькье, Коменж съехались одновременно; явились также и оба мушкетера, ведя на поводу лошадей д’Артаньяна и Портоса. Последние тотчас же сели на коней. Кучер Портоса сменил д’Артаньяна на козлах королевской кареты, а Мушкетон занял его место и, по известной читателю причине, правил стоя, подобно древнему Автомедону[*].

Королева, которую все время отвлекали разные мелочи, искала глазами д’Артаньяна, но гасконец, со свойственной ему предусмотрительностью, уже скрылся в толпе.

— Отправимся вперед, — сказал он Портосу, — и запасемся хорошим помещением в Сен-Жермене, потому что никто о нас не позаботится. Я очень устал.

— А меня страшно клонит ко сну, — ответил Портос. — И подумать только, что дело обошлось без малейшей стычки. Право, эти парижане просто дураки.

— Лучше сказать, что мы ловко провели их, — сказал д’Артаньян.

— Пожалуй.

— А как ваша рука?

— Лучше. Но как вы думаете, теперь они от нас не ускользнут?

— Кто?

— Ваш чин и мой титул?

— Думаю, что нет, готов даже поручиться за это. Впрочем, если о нас забудут, я напомню.

— Я слышу голос королевы, — сказал Портос. — Она, кажется, хочет ехать верхом.

— О, ей, может быть, и очень хочется, но только…

— Что?

— Кардинал не захочет. Господа, — продолжал д’Артаньян, обращаясь к двум мушкетерам, — сопровождайте карету королевы и не отходите от дверец. А мы поедем вперед подготовить помещение.

И д’Артаньян поскакал вместе с Портосом в Сен-Жермен.

— Едемте, господа! — сказала королева.

Карета королевы тронулась, а за нею потянулись остальные экипажи и более пятидесяти всадников.

В Сен-Жермен прибыли без всяких происшествий. Выходя из кареты, королева увидела стоявшего у подножки принца Конде, который, сняв шляпу, протянул ей руку.

— Какой сюрприз ожидает парижан завтра утром! — сказала Анна Австрийская, и лицо ее так и сияло.

— Это война, — ответил принц.

— Ну что ж, война так война. Разве победитель при Рокруа, Нордлингене и Лансе не с нами?

Принц поклонился в знак благодарности.

Было три часа ночи. Королева первая вошла в замок; все последовали за нею. В ее свите было около двухсот человек.

— Господа, — сказала, смеясь, королева, — располагайтесь в замке, он просторен, места хватит на всех. Только нас сюда не ждали, и мне сообщили сейчас, что здесь всего три кровати; одна для короля, другая для меня…

— А третья для Мазарини, — тихонько заметил принц.

— Значит, мне придется спать на полу? — спросил Гастон Орлеанский с беспокойной улыбкой.

— Нет, монсеньор, — отвечал Мазарини, — третья кровать предназначена вашему высочеству.

— А вы? — спросил принц.

— Я совсем не лягу, — сказал Мазарини, — я должен работать.

Гастон велел указать ему, где комната с кроватью, нисколько не заботясь о том, где и как поместятся его жена и дочь.

— Ну а я все-таки лягу, — сказал д’Артаньян. — Пойдемте со мной, Портос.

Портос пошел за д’Артаньяном, как всегда полагаясь на изобретательность своего друга.

Они шли рядом по замковой площадке. Портос с недоумением глядел на д’Артаньяна, который высчитывал что-то на пальцах.