Двадцать лет в разведке

Работая в ходе двух первых пятилеток в промышленности и торговле, я убедился на личном опыте, что бюрократическая и деспотическая регламентация экономической жизни в России сводит на нет все преимущества, которые должно было принести обобществление производства. Можно было достигнуть гораздо большего за счет нормального частного предпринимательства без выжимания последних сил из рабочих, без расстрела честных руководителей и инженеров. Фетишизация плановой экономики приводила к огромным затратам на плохо продуманные эксперименты, стоимость которых исчислялась миллиардами рублей.

Другой основной постулат социализма – что в обобществленной экономике не будет эксплуатации рабочих – наглядно опровергается самой жизнью. Советские рабочие получают значительно меньшую часть произведенного ими продукта, чем рабочие в любой капиталистической стране, меньшую, чем они получали до революции. И эта часть столь мала не только потому, что доля, раньше уходившая капиталистам, теперь присваивается привилегированными слоями общества, но потому, что огромная часть производственного потенциала просто теряется вследствие неэффективности бюрократического управления.

Никто за рубежом не представляет действительную степень эксплуатации советских рабочих, фактически низведенных до положения рабов, даже те, кому удалось проникнуть за лживую завесу советской статистики. чтобы понять это, надо было пожить в России эти несколько лет. Даже Троцкий, который уехал из России за несколько лет до начала процесса закабаления, не представлял этого, когда он писал в своей книге «Преданная революция»:

«Национализация земли и средств производства составляет основу советской социальной структуры. Именно эти достижения пролетарской революции, – подчеркивал он, – определяют природу СССР как государства трудящихся».

Несмотря на жесткую критику сталинского режима, Советский Союз оставался для Троцкого до самой его смерти «государством трудящихся». При этом он отлично видел все те бюрократические искажения. Он считал, что главное было в государственной собственности. Если бы он оставался в России, он бы увидел своими глазами, как мало значения имеет форма собственности. Самый главный вопрос заключается в том, какая часть общественного продукта возвращается рабочим в виде заработной платы и государственных социальных услуг. По этому критерию советские рабочие накануне войны и после двадцати пяти лет экспериментов могли сравниваться только с париями Индии или феллахами Египта. Но в действительности их положение еще хуже. Если рабочие в Индии и Египте получают мизерную заработную плату, то они и платят очень мало за то, что они потребляют. Сталинская политика в области цен и заработной платы не только держит последнюю на невероятно низком уровне, но и сохраняет цены на товары потребления необычайно высокими. Таким образом советский пария в «государстве рабочих» подвергается ограблению дважды.

В первые годы после революции рабочие получили неслыханные ранее привилегии: удобные квартиры, бесплатное медицинское обслуживание, освобождение от налогов, оплачиваемый отпуск, бесплатные путевки в дома отдыха, бесплатное обучение, бесплатные билеты в театры, продукты питания по сниженным ценам и т. д. По мере того как мечта о высшей производительности труда превращалась в бюрократический кошмар, а «государство трудящихся» в крепостничество, эти привилегии одна за другой отменялись. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью, которую им обещал Ленин после захвата власти от имени трудящихся, советские рабочие спустя четверть века с трудом могли обеспечить себя едой и одеждой. В довершение к этому, когда в 1939 году была отменена пятидневная рабочая неделя и ее продолжительность увеличилась на восемь часов, это не сопровождалось какой-либо прибавкой в зарплате. Война принесла новые лишения, но я не говорю о чрезвычайных условиях. Еще в предвоенные годы уровень доходов рабочих был гораздо ниже того, что они имели до революции.

От этих фактов никуда нельзя уйти. Я совершенно четко вижу, что произошло: государственная собственность на средства производства потерпела провал, и рабочий класс, вместо обретения свободы, вынужден расплачиваться за этот провал своей нищетой.

Эти два фактора образуют порочный круг: чем больше показывает свою неэффективность государственная собственность, тем больше страдают рабочие, и чем больше они страдают, тем еще ниже падает эффективность государственного производства. Можно сказать еще проще: главной причиной низкой производительности является истощение трудящихся бюрократическим аппаратом. А это уже видно невооруженным глазом. Рабочие плохо питаются, плохо одеваются, живут в плохих условиях, переутомлены и истощены.