Двадцать один день (СИ)

Касамацу, поминутно оглядываясь, провёл их вглубь парка, вдоль велосипедной дорожки, через небольшую речку до традиционной беседки, где их ждал Кисэ, мгновенно вскочивший с низкой японской скамьи и сделавший несколько шагов в их сторону. Затолкав вякнувшего было какие-то возражения подопечного за спину, Кагами прищурился, рассматривая Кисэ. На вид ему было лет двадцать пять, и несколько съёмок в журналах, о которых упоминала Фукасаку-сан, явно не прошли незаметно, оставив неизгладимый след на его внешности и стиле одежды в виде вытравленных до золотого цвета волос, модных зауженных джинсов на бёдрах и блестящего колечка серьги в левом ухе. Тайга презрительно фыркнул, однако послушно сделал шаг в сторону, поскольку стоявший за его спиной Куроко не запаниковал, не принялся раскачиваться и твердить в своей обычной манере, что говорить с незнакомыми никуда не годится.

- Куроко-чи! – воскликнул Кисэ, сделав ещё пару шагов к подопечному и доверительно протянув к нему руки. – Как ты? С тобой всё хорошо?

- Добрый день, Кисэ-кун, добрый день, – отозвался Куроко. – Нельзя без предупреждения забирать Второго. Он мог не получить котлету. Прогулка с десяти до двенадцати. Мы могли не успеть.

- Ты рад меня видеть, Куроко-чи? Ты скучал? – сыпал вопросами Кисэ, взволнованно осматривая тощую фигуру, и поднял правую руку, развернув её ладонью к Куроко, очевидно, желая, чтобы дурик дал ему пять.

Тот подошёл ближе и тоже протянул ладонь, осторожно коснувшись пальцами руки Кисэ. Кагами прищурился. Это был первый раз, когда он видел, что подопечный по своей воле касается другого человека. Судя по мягкой улыбке Кисэ, это был какой-то особенный жест, значение которого понимали только эти двое. И Кагами почему-то стало не то чтобы обидно, но он вдруг резко почувствовал себя несправедливо обделённым, и это ему ой как не понравилось.

- «Скучать» значит болезненно переживать отсутствие кого-либо, – пояснил тем временем Куроко, отнимая ладонь и отводя взгляд. – Пока я не видел Кисэ-куна, у меня восемь раз болела голова, четыре раза я засыпал не по расписанию, один день меня тошнило, – принялся рассказывать подопечный, слегка раскачиваясь. – Значит, я скучал.

- Ох, Куроко-чи! – Кисэ всхлипнул, чем заработал снисходительный взгляд от Касамацу и раздражённый – от Кагами. – Я бы ни за что тебя не оставил по своей воле, ты же знаешь, что я бы не оставил!

- Кисэ-кун обещал, – подтвердил Куроко, немного помялся с ноги на ногу, затем добавил, бросив взгляд исподлобья на Кагами: – И никто не играл со мной в баскетбол.

- Здрасьте, приехали! – возмутился Тайга. – Мы играли с тобой позавчера, мелкий врунишка!

- Я всегда говорю правду. Кагами-кун не верит, что я умею играть, – упрямо поджал губы подопечный. – Куроко Тецуя. Номер пятнадцать. Распасовщик.

- Не сошлись характерами? – вставил молчавший до сих пор Касамацу, вскинув густую бровь.

- Я обязательно, обязательно тебя вытащу из этой больницы, слышишь, Куроко-чи? – запел Кисэ. – И тогда ты будешь играть в баскетбол столько, сколько захочешь. Ты мне веришь? – Он попытался поймать ускользающий взгляд голубых глаз.

- Кисэ-кун меня не обманывал, – ответил подопечный.

- Давай вместе покормим Второго! – предложил Кисэ, возвращая оптимистичный настрой. – Как раньше, да, Куроко-чи?

- Котлета у Кагами-куна. – Куроко обернулся к Тайге, тот порылся в рюкзаке и сунул в бледные пальцы контейнер.

- Надо поговорить. – Касамацу тронул Кагами за плечо. – Они тут справятся, не в первый раз, в конце концов.

Кагами кивнул и последовал за Касамацу к расположенной неподалёку скамейке. Плюхнувшись на неё и вытянув ноги, Тайга обернулся к собеседнику, нетерпеливо потиравшему руками бёдра.

- Что тебе известно? – спросил Касамацу, оборачиваясь к нему.

- Ничего, кроме того, что дурик тошнится от таблеток, – соврал Тайга. Рассказывать, что Химуро нарыл про автокатастрофу, и про этого чёртова копа-баскетболиста было явно рановато. – А тебе? – задал он ответный вопрос.

- Таблетки и правда не простые. Феназепам – сильнейший транквилизатор, который угнетает нервную систему. И Куроко явно не нужны такие сильные успокаивающие средства в его состоянии, – проговорил Касамацу.

Кагами нахмурился. Пока этот конспиратор не сказал ему ровным счётом ничего, чего он бы не слышал, к примеру, от Такао. Но знал он явно больше.

- И когда Кисэ понял, что дело тёмное, – продолжил Касамацу, – его выгнали, пригрозив повесить на него кражу медицинских препаратов.

- Ни фига себе! – присвистнул Кагами. – Это ж так и до тюряги недалеко.

- Именно. А за попытку снова повидаться с Куроко он получил два сломанных ребра, отбитые почки, сотрясение мозга и три недели в реанимации, – закончил собеседник, внимательно глядя на Кагами.

- Тогда совсем не понимаю, какого лешего вы сюда припёрлись, – не моргнув глазом ответил тот. – Откуда ты знаешь, что я не накостыляю вам обоим? Или не напишу заявление в полицию, что вы домогаетесь до моего припадочного в особо извращённой форме?