Двадцать один день (СИ)

- Сацуки никогда не ошибается, – прервал её Аомине, склонившись к столу. – Просто, думаю, капитан уже тогда получил сигнал о том, что делу нельзя давать ход, но надеялся, что удастся спустить на тормозах и закрыть его без непосредственного вмешательства. – Он прищурился и бросил взгляд в окно, сделал ещё несколько глотков пива и продолжил: – Когда Сацуки показала мне этот ролик, – он кивнул в сторону потухшего экрана, – я предложил ей поехать и ещё раз осмотреться на месте. Мы поехали вдвоём в выходной. Ходили там часа полтора, прикидывали углы, осматривали со всех сторон. И тут к нам подошёл парень, бездомный. Сказал, что живёт в картонных коробках совсем неподалёку в лесопарке и в ту ночь возвращался в своё убежище поздно, как раз застал аварию. В полицию пойти побоялся, подумал, что бездомному не поверят, а нас принял за частных детективов, надеялся срубить денег за информацию. Просил не сообщать в полицию.

- Похоже, вы его разочаровали, – пробормотал Химуро.

- Ты даже не представляешь, как, – мрачно изрёк Аомине, допил второй бокал и сверкнул глазами в сторону журналиста, от чего тот поёжился и инстинктивно отстранился. – Его рассказ полностью подтверждал модель, нарисованную Сацуки. Он видел машину тёмного цвета, чёрную или тёмно-серую, но марку и номер не разглядел, зато чётко запомнил, в каком направлении скрылся автомобиль. И до ближайшей видеокамеры он не мог с неё свернуть, если только не решил ехать прямо через парк. – Глаза Аомине блеснули азартом. – Свидетель – это уже дело, а не абстрактные расчёты. Поэтому мы вместе с моделью Сацуки, анализом резины автомобиля и показаниями свидетеля на диктофоне пошли к капитану. Шефа не было, зато нас выслушал его зам, Имаёши, мой непосредственный начальник и школьный товарищ. Он и подписал разрешение на изъятие записей видеокамер по всем дорогам, которые мог использовать предполагаемый преступник для того, чтобы скрыться. – Аомине замолчал.

- В действительности нам нужна была запись ровно с одной камеры, миновать которую, если верить показаниям свидетеля, преступник не мог, – продолжила Сацуки. – Получив разрешение на просмотр плёнок, Дай-чан, можно сказать, праздновал победу.

- Да, – кивнул детектив. – Только в архиве дорожной полиции ребята мне сказали, что записи ровно той ночи у них нет. По невыясненным причинам видео с трёх камер, расположенных ближе всего к мосту, были затёрты. Сбой оборудования и неизвестная ошибка. – Детектив молчал некоторое время, покручивая в руках пустой бокал. – Но и это ещё не всё, – он ощерился и обнажил клыки, отчего стал похож на загнанного в угол хищника. – На следующее утро наш свидетель был найден мёртвым в своём домике из картона.

- Вскрытие показало передозировку сильнодействующих наркотиков, – пояснила Момои, отодвинув пустую чашку на край стола и бросив обеспокоенный взгляд на Аомине. – В имевшемся у полиции досье на этого парня было несколько эпизодов с наркотиками, так что все быстро пришли к выводу, что парень не рассчитал дозу, даже дело открывать не стали.

В повисшей тишине было отчётливо слышно, как скрежетали зубы Аомине и хрустели побелевшие от напряжения костяшки его пальцев. Кагами и Химуро снова переглянулись. Сацуки невесомо коснулась локтя детектива, тот вздрогнул, как будто она вырвала его из воспоминаний.

- В тот же день Харасава вызвал меня к себе и велел прекратить расследование аварии в связи с отсутствием состава преступления, – продолжил Аомине, переведя дыхание. – Я ему всё выложил и сказал, что не собираюсь становиться первым в моей семье продажным полицейским. Пусть я ничего не могу доказать, но и делать вид, что ничего не происходит, тоже не буду, – упрямо добавил он. – Шеф сказал, что я идиот и что это для моего же блага. Я не поверил. – Детектив замолчал, мрачно изучая остатки пивной пены на дне своего бокала. – Когда я вернулся домой, всё было перевёрнуто вверх дном. Каждый. Грёбаный. Миллиметр, – процедил он с расстановкой. – Диктофона не было. – Аомине помолчал, затем нахмурился и заговорил снова: – Он позвонил ночью. Как потом мне удалось выяснить, из какого-то игрового центра, купил номер за несколько часов до звонка и выкинул его сразу после. Голос вкрадчивый, как будто даёт добрые советы. – Детектив горько усмехнулся. – Говорил и улыбался, паразит. Тон издевательский. Сказал, что не думал, что в полиции работают такие тупые качки, что, мол, если мозгов не хватает бояться за собственную жизнь, то мог бы задуматься о жизни и здоровье престарелых родителей. Что ему посчастливилось не застать никого дома, иначе кто знает, чем бы всё это закончилось. И ещё сказал, что у Сацуки прекрасные орхидеи на подоконнике, которые удивительно идут к цвету её волос и пижамы. И что если я надумаю сообщить об этом моим друзьям в полицию, то всем нам будет хуже. – Он помолчал, диким взглядом сверля стол, затем продолжил. – Не знаю, как эти сволочи сделали это, но номер Сацуки не отвечал. Я вызвал на её адрес дежурный патруль. Сам не помню, как добрался до её дома, всё время думал и боялся думать.