Двадцать третий пассажир

– Я скажу, что решил освежить ее по такому случаю, – ответил Мартин. Он снова зевнул. Вчера ему так и не удалось поспать четыре часа. Скорее четыре минуты.

Они проехали мимо автостоянки, а тем самым упустили шанс выпить кофе. Мартин закрыл глаза и прислонил голову к вибрирующему стеклу.

– Эй, алефаллолефо, пролефоснилефись тылефы, илефидилефиолефот! – неожиданно услышал он голос Крамера у самого уха. Мартин повернулся к нему и увидел, что его начальник хихикает в свой двойной подбородок. Мартин, который не знал что и подумать об этой абракадабре, спросил Крамера, уж не хватил ли того удар.

– Тогда пусти лучше меня за руль.

– Не болтай ерунду, я чувствую себя отлично. Так сейчас разговаривает моя дочь.

Комиссар рассмеялся смехом гордого отца.

– Алефаллолефо, например, означает алло. – Он включил мигалку, чтобы обогнать ржавую колымагу, которая зависла в среднем ряду. – Это элементарно, – объяснил он Мартину, как будто тому был интересен дурацкий тайный язык, который выдумала дочь Крамера. – Все осенние каникулы Лотти тренировалась вместе со своей подругой, а теперь сводит с ума этим языком своих учителей. При этом принцип очень простой. Хочешь узнать, как это делается?

Мартин покачал головой, правда, это не остановило Крамера, и тот приступил к объяснению.

– После каждой гласной добавляется слог «леф», затем гласная повторяется еще раз. «Алефаллолефо, пролефоснилефись тылефы, илефидилефиолефот!» означает: «Алло, проснись ты – идиот!»

Расхохотавшись, Крамер хлопнул ладонью по рулю, словно отпустил самую удачную шутку года.

– Я понял, – сказал Мартин и затем добавил: – Залефас-ралефанелефец.

Крамер сразу перестал смеяться и, обидевшись, снова уставился на дорогу.

Неожиданно зазвонил мобильник Мартина. Номер звонившего не был у него в контактах, но он показался ему знакомым, отчего Мартин решил ответить на звонок.

– Мартин? – начала разговор Герлинда Добковиц укоризненным тоном. – Что это за манеры? Я хочу сказать, что я понимаю вас и не корю за то, что вы не сделали мне предложение, хотя я все еще о-го-го, но вот так просто скакнуть за борт и после этого ни одного звонка, чтобы сообщить, что вы снова обсохли и находитесь на берегу, – это из ряда вон.

Он хотел сказать ей, что намеренно не хотел больше поддерживать контакт ни с кем, кто напоминал бы ему о «Султане» и о Тимми, и что собирается тотчас закончить разговор, но, как всегда, она не дала ему сказать и слова.

– Как бы там ни было, я лишь хотела звякнуть вам, чтобы сообщить, что закончила свой роман. Вы же, надеюсь, помните, «Круизный киллер».

– Отличное название, – сказал Мартин и подумал, как вежливо закончить разговор, чтобы не обидеть старую леди.

– Да, не правда ли? – самонадеянно согласилась она. – Хотя я считаю, что «Бермудская палуба» было бы еще лучше, но, кажется, моя вторая теория с тайной палубой и опытами над людьми не подтвердилась, хотя я еще не полностью отказалась от поисков потайного входа. Правда, и серийным убийцей-женщиной, орудующей в трюме круизного лайнера, не стоит пренебрегать, не так ли?

– У вас отличный нюх, фрау Добковиц, но…

– Если хотите, я пришлю вам по почте один экземпляр. Или завезу лично. В следующем месяце я буду в Берлине.

– Вы покидаете лайнер? – удивился Мартин.

– Конечно, а что вы еще хотели? Как только появится мой бестселлер, они все равно тотчас вышвырнут меня со своей посудины, как человека, поливающего грязью своих близких. Кроме того, и мне самой уже начинает надоедать здесь. Моя потребность в мертвецах и преступлениях полностью удовлетворена. Если я потеряю бдительность, то в этой суете однажды и меня могут выбросить за борт. Когда тебе уже стукнуло семьдесят восемь плюс пять, надо постепенно начинать вести более спокойный образ жизни.

– Семьдесят восемь плюс пять? – переспросил Мартин и нервно зажмурился. Его бросило в дрожь.

Герлинда украдкой хихикнула.

– В моем возрасте считают не только годы, но и месяцы, а еще лучше и дни, когда уже вскоре тебе предстоит отправиться в последний путь. Я хочу сказать, что черви пока еще не начинают пускать слюнки, когда я в своей коляске еду по лужайке, но…

Мартин пробормотал извинение, попрощался и отключил телефон, прежде чем Герлинда успела закончить предложение.

– Эй, что случилось? – поинтересовался Крамер, искоса наблюдавший за ним. – С тобой все в порядке?

Нет, не в порядке.

Мартин чувствовал, что сидит с открытым ртом, но у него были дела поважнее, чем думать о том, как ты выглядишь со стороны.

Слова Герлинды Добковиц о ее возрасте буквально выбили его из колеи. Черный вэн упорно держался в своем ряду, а у него из головы выскочила мысль, которую он хотел снова поймать. Должен был обязательно поймать. Что сказал Дизель про Анук Ламар?

«В пятом классе ее IQ, коэффициент интеллекта, составлял 135. […] И она заняла второе место в чемпионате страны по запоминанию материала».

Семьдесят восемь плюс пять.

Алефаллолефо!

– Остановись! – крикнул он Крамеру, который уже перестроился в правый ряд. – Выпусти меня.

– Здесь?