Дваждырожденные

— Теперь, по прошествии десятилетий, люди в Хастинапуре уже забыли об обещании Дхрита-раштры уступить трон племяннику. Меж тем Юд-хиштхира, хоть и уступает Арджуне и Бхимасене в силе, познал сложнейшие законы нашего братства. Он обладает главными качествами, необходимыми властелину: милосердием, разумом и осторожностью. Впрочем, и Дурьодхана — воспитанник нашего братства. Для Бхишмы и других патриархов важно посадить на престол дважды-рожденного, но самим Кауравам и Пандавам отнюдь не безразлично, кто из них взойдет на трон. Дело, конечно, не в том, что им хочется власти, в этом их не заподозрил бы ни один дваждырожден-ный. Но с высоты трона Хастинапура открываются широкие возможности. Юдхиштхира надеется основать государство брахманов с мощной армией. Только под ее защитой, считает он, Высокая сабха сможет воспитывать учеников в ашрамах, протягивать руки помощи нашим братьям в соседних царствах. Это созвучно взглядам самого Бхишмы, мечтающего о царе-дваждырожденном. Тогда наша община перестала бы зависеть от кшатрий-ских династий — гордых, вспыльчивых, скорых на расправу. Но сам Бхишма считает, что Панда-вы слишком много надежд возлагают на военную силу, в то время как Кауравы представляются более смиренными, послушными руководству патриархов. Боюсь, это только видимость. Сейчас ожесточились и те, и другие. Жуткий, предательский мир. Мне страшно выпускать вас в него.

— А мне бы хотелось посмотреть, — улыбнулся Митра.

Скоро посмотришь, — сказал Учитель. — Сейчас в братстве каждый человек на счету. Для дваждырожденных нет пытки страшнее, чем находиться в толпе среди водоворота враждебных мыслей, среди стихии чувств. Ты еще вспомнишь эту келью, как мечту о покое и счастье. Но даже если бы я постарался вас удержать, мне бы это не удалось. Вас скоро оторвет неумолимое течение кармы от чистого ключа познаний и бросит в мутный поток дел человеческих. Те, кто встал на путь действий во имя власти, теряют возможность приобщиться к той мудрости, которую еще хранит память патриархов. Вам собирать горькие плоды деяний прошлых поколений.Неужели никого нельзя убедить? — воскликнул Митра. — Я же пришел в ашрам.

Но для этого понадобилось, чтобы тебя отделали твои же товарищи по оружию, — напомнил ему я, — и еще немало месяцев, чтоб вытряхнуть тебя из воспоминаний о придворной жизни.Митра вдруг посерьезнел:

— Здесь, в ашраме, думая, что жизнь моя за кончена, я вдруг нашел в себе то самое зерно духа, из которого вырастет росток новых стремлений. Я снова почувствовал себя куском глины, из кото рого какая-то внутренняя сила заново начала ле пить мой образ…

Митра тряхнул своими блестящими черными волосами, и в глазах его вспыхнули всегдашние насмешливые искры:Может быть, если каждого властелина в этом мире бить дубиной по голове, а потом насильно запирать в ашрам, то у людей появятся просвещенные правители?

Увы, это не поможет, — вздохнул Учитель.Но разве есть мудрость в спокойном созерцании гибели! — воскликнул Митра.Мы не созерцаем, мы делаем, что можем. Мы даем знания тем, кто в них нуждается.А как быть с теми, кем овладели ракшасы? — настаивал Митра. — Мы же видим, что надвигается потоп. Так почему не заставим людей спасти самих себя?