Две дамы и король

— Нам надо у вас кое-что уточнить, — сказал Занозин, старясь выровнять дыхание, но все еще чуть-чуть задыхаясь. — Вспомните, пожалуйста, не спешите…

Вспомните, вы говорили, что никого чужих в ту ночь в подъезде не было — только жильцы и гости Таи Ивановой с шестнадцатого этажа, те, что всегда к ней ходят. Вспомните, кто именно из гостей был тогда у Ивановых. Вы ведь их, наверное, и по именам, и по внешности знаете.

— Ну, не всех, — замялась вахтерша. — Люди солидные, важные, я к ним с расспросами не суюсь…

Некоторые с охранниками ездят… Ой, мне эта ночь до сих пор снится, никогда не забуду, такой ужас!

Убитая-то в лифте… Она с Таей с шестнадцатого дружила. Довольно часто бывала у нее. Ее муж всегда приезжал позже — очень занятой человек, он издатель. Да вы, наверное, знаете. Человек двенадцать всего к ним в тот вечер приехало — все на своих машинах. Мне до этого Тая специально наказала, чтобы я за машинами присмотрела. А женщины какие все нарядные…

— Что-нибудь странное вы заметили? — нетерпеливо спросил Занозин. — Особенное? Ведь к Ивановым часто гости ездят. Все было как всегда?

— Ну, чего особенного, — опешила Надежда Кузьминична, — Ну, вот разве… Все парами приехали, а один — в одиночестве, хотя раньше тоже с супругой бывал. Фамилию не знаю. И припозднился он…

Видно, не в духе был, даже не поздоровался.

— Стоп! — крикнул Занозин, испугав старушку — та аж вздрогнула. — Как выглядел припозднившийся гость?

— Ну, мужчина лет под сорок, плотный, высокий, с залысинами… В куртку темную одет…

— Когда он пришел?

— Собираться начали к шести, так он около восьми поднялся.

— В руках у него что-нибудь было?

— Пакет с бутылками нес — ну, в гости-то…

— А теперь вспомните, когда он ушел. После двенадцати, когда нашли убитую, здесь началась суета, народу много ходило… Гостей опрашивали наверху, но около трех все уже разошлись. Помните, когда ушел тот, с залысинами?

Вахтерша, согласно кивавшая на каждое слово Занозина, пока тот напоминал ей обстановку ночи убийства, в ответ на последний вопрос покачала головой — «нет».

— Последний вопрос, Надежда Кузьминична, — сказал Занозин. — Когда вы сменяетесь?

— В семь утра, — ответила ничего не понимающая вахтерша.

— Опознать того, припозднившегося, сможете?

Старушка, ничего по-прежнему не понимая, с готовностью кивнула.

— Ты просек? — спрашивал Занозин у Карапетяна, когда они вышли на улицу и шли к ожидавшей их машине. — Он поднялся к алкашу с бутылками и сидел там с ним до полуночи, потом позвонил Кире по мобильному и каким-то образом выманил ее из квартиры.

— Ну, как женщину легче всего выманить из квартиры? — машинально проговорил Карапетян, переваривая информацию — Наверное, сказал, что с мужем что-нибудь случилось. Мол, попал в больницу или еще что-нибудь в этом духе.

— Правильно мыслишь, — кивнул Занозин. — Однако это не объясняет, почему она ничего не сказала подруге Тае и ее мужу. Если Губин в больницу попал, то чего скрывать?

— Не хотела расстраивать именинницу?

— Не думаю, что в этом дело. Скорее Булыгин придумал какой-то более изощренный предлог и попросил Киру никому не говорить ни слова. Ну, например, это повредит Сергею или что-нибудь в этом роде. И, скорее всего, не от своего имени — ведь он «лежал в морге». Воскресшего Булыгина Кира могла испугаться. Короче, вызвал ее из квартиры, подсел в лифт и… А утром, скорее всего уже после смены вахтерш, просочился и только его и видели.

— Но почему убил?

— А вот это непонятно. Впрочем, пока мы можем доказать, что в ночь убийства Булыгин посещал этот дом — алкаш, я думаю, его узнает. Но как мы докажем, что именно он задушил Киру Губину?

— Докажем. Арестуем, поднажмем — и докажем.

И потом, ты забываешь, шеф, обыск! Срочно за ордером на обыск!

— Что тако-о-о-е?

Элеонора стояла в розовом пеньюаре в проеме двери, опершись на косяк локтем, перегораживая полуголым телом дорогу ментам, которых вел Занозин. Она открыла дверь после долгих препирательств и ругани, что Вадиму очень не понравилось. Дверь была железная, вскрыть ее самим стоило бы большого труда и массу времени, и они, честно говоря, к этому совсем не были готовы, хотя и погрозили Элеоноре вызвать спасателей с автогеном. В конце концов Элеонора дверь пожалела, но прошло не меньше пятнадцати минут, пока она поддалась на их угрозы и ссылки на закон, и Занозин подозревал, что Булыгин это время даром не потерял. Несмотря на досаду, Занозин в глубине души был доволен — не открывают, значит, есть что скрывать.

Отстранив рукой Элеонору, он прошел в глубь квартиры и нашел Булыгина в спальне, спокойно сидящего в кресле со спущенными подтяжками и расстегнутым воротом рубашки. Семейная постель еще была в беспорядке, в комнате не прибрано — валялись женское белье, носки… Что-то не похоже на обычный утренний беспорядок. Дверца шкафа открыта, оттуда вываливаются скомканные тряпки…

— Надеюсь, вы не сделали никакой глупости? — вместо приветствия обратился к Булыгину Занозин.

Ответом ему был взгляд исподлобья — какой-то туповато-неопределенный.

— О чем это ты? — грубо осведомился Булыгин.