Две дамы и король

Чем дольше он сидел в камере, тем больше подозревал, что именно он и убил ту женщину в лифте. Ужас состоял в том, что он никак не мог вспомнить, что было накануне среды. И начинало казаться, что как раз в этот-то промежуток времени он натворил бог знает чего — воображение рисовало жуткие картины, в которых убийство женщины выглядело как детские игрушки. А вдруг он кого-нибудь изнасиловал, а вдруг несовершеннолетнюю, распространял наркотики, торговал оружием или подкладывал куда-нибудь взрывчатку? А вдруг он совершил государственную измену? «Эта…Ты свихнулся! — мысленно завопил на самого себя Коля. — Какая государственная измена! Ты ни одной государственной тайны не знаешь! Какие гостайны в твоей подсобке на задах магазина… Как служащие товар приворовывают и выносят через служебный вход? Тоже мне тайна! Это всем известно. Какая к едрене фене тайна?» Государственная измена, решил Коля, отпадала, но все остальное вполне могло быть… Ужасно было то, что он ни хрена не помнил. А вдруг его зомбировали? «Зомбировали, как же! — услышал он голос жены Вальки и увидел ее перекошенное лицо, каким оно бывало в минуты семейных перепалок. — Сам ты себя зомбировал, пропойца несчастный! Каждый выходной себя зомбируешь!»

Хотя представить что-то ужаснее убийства было все-таки трудно. Провалы в памяти после выпивки с ним случались регулярно, но никогда не заканчивалось такими тяжелыми последствиями. Ну, морду набьют за то, что забыл вернуть пятерку, которую занял накануне у собутыльников. Но тут — боже мой, убил и забыл! Ужас от этой мысли парализовал его и лишал способности соображать.

Занозин вынул из ящика стола фотографии убитой Губиной и хряпнул их на стол перед Колюней. Тот опустил глаза и замер в еще большем ужасе.

— Кира Ильинична… — прошептал он.

— Ты что, ее знал? — удивился Занозин.

Почему-то раньше мысль о том, что алкаш мог быть знаком с Губиной, не приходила ему в голову.

В принципе это ничего не меняло, но тем не менее придавало всей истории особый колорит, что ли. Ограбить и убить знакомую психологически гораздо труднее, чем первую встречную бабу на улице. Упившемуся алкашу, которому не хватило на бутылку, скорее всего, без разницы. Но все же…

— Кира Ильинична… Хорошая женщина, пару раз денег мне одалживала, а потом, случалось, забывала.

Давала и никогда проповеди не читала, все понимала.

Она к знакомым часто ходила в нашем подъезде — они где-то на верхних этажах живут. Хорошая женщина. Кира Ильинична… Так это она убита. Так это я…

Щетинин замер в ступоре. Он выглядел совершенно раздавленным.

— Ты встречал ее вечером во вторник? — быстро спросил Занозин и, шокированный, увидел, как Колюня завороженно кивает головой — да, встречал.

«Плохо дело!» — подумал Занозин. Пока его версия о непричастности Щетинина к убийству не получала ни одного подтверждения. Зато подтверждения обратного множились на глазах.

— Где именно? Когда?

— На площадке перед лифтом вроде. Вечером, я тогда, кажется, в магазин шел за бутылкой. Мы еще поздоровались.

— Деньги у нее занял?

— Нет, кажется, тогда не занимал, — проговорил Коля заторможенно, подняв глаза на Занозина. — Уже достал.

— У кого достал?

— Не помню… — Коля мотнул головой после непродолжительного молчания, заполненного тщетными умственными усилиями.

Занозин просто умаялся с ним. Только продвинутся чуть-чуть, сразу опять — «не помню»… Он вздохнул.

— Слушай, — начал втолковывать он Коле. — Тебя сейчас отправят обратно, сиди и вспоминай. Слушай сюда! Уясни, о чем надо вспоминать.

Занозин заговорил медленно, с остановками, проверяя по реакции Коли, доходит до него или нет.

— У кого ты занял деньги на выпивку во вторник.

Раз. В котором часу и где именно ты встретил Киру Губину. Два. С кем ты пил. Три. Все, для начала достаточно. Свободен, то есть возвращайся в камеру.

Когда Колю увели, Занозин устало откинулся на спинку кресла. Он чувствовал себя выжатым лимоном. Пока он не начал работать в милиции, ему в голову не приходило, какой это адский и неприятный труд — задавать вопросы людям и выслушивать их ответы. А ведь бывает еще, что клиент врет как сивый мерин, отпирается вопреки всякой логике, каждый раз талдычит разное… Пожалуй, он даже не назвал бы тогда это трудом. А сейчас он сидел и чувствовал себя после бестолкового разговора сначала с полковником, а потом с этим распадающимся алкашом совершенно разбитым. Надо срочно как-то отвлечься и восстановиться.

Занозин взялся за телефонную трубку. «Регина…» — всплыло у него в голове. Он оторопел и убрал руку. Немного посидел молча, потом снова взял трубку и внимательно набрал номер. И пока набирал…

«Не перепутать имя», — напоминал он себе настойчиво.

— Светик, — промурлыкал Занозин, когда на том конце провода ему ответили. — Почему бы нам прямо сейчас не пообедать в нашем месте? Сможешь уйти на часок?

Через пять минут Занозин, схватив со спинки стула куртку, скрылся за дверью.