Две горсти песка. Мату-Гросу

Везде, где много наемных рабочих, есть gerente

, или управляющие. Последние оказались столь же различными, как и чашки с кофе, которые они предлагали, а стоявший во главе «Суя-Мису» выглядел, пожалуй, как босс наикрупнейшего, самого передового и совершенного из всех современных хозяйств вдоль шавантинской дороги. Управляющий был коренастым мужчиной с редеющими волосами. Прежде чем ответить, он выслушивал вас. Он разъезжал повсюду в открытом джипе. В своем доме, окруженном крытой террасой, с садом, вокруг которого шла кирпичная стена, он жил так, как нельзя вообразить для большей части этой территории и для большинства ее обитателей. Дом был выстроен в колониальном стиле, с прохладными проходными комнатами, каждая из которых была обставлена мягкой мебелью. В доме были слуги, появляющиеся, подобно джиннам, неизвестно откуда, как только что-нибудь потребуется. Окна были затянуты москитной сеткой, но самих москитов не было. В саду росли различные кустарники, но насекомых на них тоже не было. Та одинокая фигурка, которая наблюдала наш отлет из Кашоейра-Мартинс, тоже была gerente. Мы вспомнили его, когда пили ледяной виноградный сок и изумлялись необычной обстановке. Однако оба этих места были отвоеваны у леса так же недавно, перед прибытием их gerente.

Владельцем «Суя-Мису» был доктор Эрминио Ометто. Его семейству принадлежат тринадцать сахарных заводов, которые поставляют тридцать пять процентов сахара, потребляемого быстро растущим населением штата Сан-Паулу. Отец доктора Ометто, итальянский иммигрант, приехал в Бразилию ни с чем. Первое знакомство этого иммигранта с сахаром произошло тогда, когда он засеял сахарным тростником сорок гектаров, и с тех пор состояние семейства непрерывно возрастало. Часть его денег и энергии были обращены в 1962 году на Мату-Гросу, когда он купил участок земли в четырехстах километрах к северу от Шавантины и примерно в ста десяти километрах к юго-западу от Сан-Фелиса. Так случилось, что эта земля оказалась прямо у новой дороги, которая должна связать оба города. Площадь участка была 300 000 алкейре, по цене около 1,25 нового крузейро за алкейре.

Такие единицы измерения, как площади, так и денег, нуждаются в пояснении. Беда с алкейре как единицей измерения в том, что величина ее меняется от штата к штату. В Мату-Гросу ее часто принимают равной пяти гектарам. В Сан-Паулу и на фазенде доктора Ометто ее считают за 2,2 гектара. В экономике с бурно растущей инфляцией беда с деньгами заключается в том, что цены из года в год изменяются драматически. Крузейро был основной денежной единицей, но инфляция сильно уменьшила его стоимость. Положение его укрепилось в 1967 году, когда у него убрали три нуля, которыми его снабдила инфляция. (Бразилия проводила такой маневр не в первый раз.) За ночь тысяча старых крузейро стали официально одним новым крузейро (или конто), и эти обе разновидности до сих пор еще трудно разъединить, поскольку еще много находится в обращении старых банкнот или они имеют надпечатку. Гораздо труднее — учитывая переменную величину алкейре и неустойчивость денег — выяснить, сколько же было уплачено за гектар. Тем не менее, по большинству стандартов, покупная цена фазенды «Суя-Мису» крайне низка и составляет всего несколько пенсов за гектар. Платить такие деньги за пустыню, в которой установлено отсутствие каких-либо ископаемых, возможно, разумно. Заплатить же ее за землю, на которой уже мог расти тропический лес, весьма примечательно.

Работы на фазенде «Суя-Мису» (названной так в честь реки, протекающей западнее ее территории) начались в 1964 году. В этих местах жила кучка индейцев шаванте, которые и были переправлены с большой поспешностью по воздуху в миссию Сан-Маркос. Других индейцев в окрестности не было, и работы могли вестись без каких-либо помех. Самым удобным пунктом доступа в то время был Сан-Фелис (который недавно возник на западном берегу реки Арагуая), а заключительную часть пути проделывали пешком. Поскольку жителей в этой местности не было, всю рабочую силу пришлось привозить из других мест. Как и на фазенде доктора Паулу, расположенной южнее, а также на любом другом участке, первоочередная задача состояла в том, чтобы начать рубить лес.