Две горсти песка. Мату-Гросу

А дел было много. Мы отвели грузовик в мастерскую, зашли в банк. Закупили гору провизии в лавке, разрешили наши кинофотопроблемы в магазине фотопринадлежностей. Навестили представителя туристской фирмы. Он нам потом помог наладить связи с внешним миром. Запросили у Джона Оуэна, директора национальных парков Танганьики, разрешение разбить лагерь в названных парках. Запросили такое же разрешение у председателя правления заповедника Нгоронгоро. (Возможно, дикие звери этого не знают, но ими заведует множество независимых друг от друга организаций.)

В конце дня мы отправились на ферму Брайена Мэхоуна, на имя которого были адресованы различные грузы, отправленные для нас морским путем из Англии. Важную часть этих грузов составляли сто двадцать водородных баллонов для наших полетов внутри страны. Мы заранее договорились возить использованные баллоны в Найроби для зарядки. Вся партия весила пятнадцать тонн, и челночная перевозка баллонов оказалась для нашей экспедиции довольно тяжелой нагрузкой. Как не позавидовать лишний раз доктору Сэмюэлю Фергюсону: водорода, который был добыт на Занзибаре действием кислоты на железо, хватило ему на все пятинедельное путешествие. На самом деле так не бывает. Реально существующие аэростаты могут пролететь на одной заправке не больше одной восьмой этого времени. Зато прочность наших баллонов превосходила все, что мог себе представить доктор Фергюсон. Я проверил на выборку давление в некоторых из них. Все оказалось в порядке, в жаркой Африке внутреннее давление возросло до двухсот восьмидесяти атмосфер. Если все пойдет как задумано, ста двадцати баллонов хватит на три вылета.

Условившись, что сорок баллонов отправят следом за нами в Маньяру, мы двинулись в путь. Сразу было видно, что это первая в истории воздухоплавательная экспедиция в Центральную Африку. На крыше грузовика была привязана гондола. Всюду торчали веревки. И шестеро участников энергично махали руками всем встречным, которых странное зрелище побуждало остановиться и нерешительно приветствовать необычных путешественников.

До Маньяры было каких-нибудь сто десять километров. Первый этап, до Макаюни, проходил по Большой северной магистрали. Теперь здесь асфальт, а семь лет назад участок дороги, ведущий из Аруши на юг, оказался самым тяжелым испытанием на всем моем десятитысячекилометровом пути. Возможно, именно тут, когда мотоцикл кидало во все стороны и я слушал, как стучит подвеска, у меня впервые родилась мысль о воздушном шаре. Мой «конь» был шумный, грязный, и он исправно служил посредником между неровностями дороги и моим многострадальным позвоночником. Я мельком видел животных, которые тотчас уносились прочь, стуча копытами и вытаращив испуганные глаза. Меня удручало, что я не успевал их как следует разглядеть. Но что поделать: как ни надоели мне шум, пыль и ноющий позвоночник, я был привязан к дороге. Куда она, туда и я.

Да, наверное, именно тогда я начал мечтать о тишине, о плавном парении в чистом, прозрачном воздухе, о путешествии, где главное не «куда», а «над чем». Логически воздушный шар — следующая ступень после мотоцикла. У него есть все то, чего лишен мотоцикл. Он сам решает, куда вас нести. Сам сохраняет вертикальное положение, не требуя от вас ежесекундного внимания. И не развивает у водителя близорукости, заставляя непрерывно всматриваться в сужающуюся ленту дороги. Вместо этого вам виден весь мир, очерченный окружностью горизонта. Никакого сомнения: идея родилась после особенно чувствительного удара о шершавое седло. С тех пор она неуклонно зрела. И теперь наконец ей пришла пора осуществиться. Перелет с Занзибара был всего лишь предисловием. Настоящие полеты над необозримой равниной и тысячными стадами впереди. И начнем мы с Маньяры.

На семьдесят седьмом километре мы опять свернули с асфальта на глину. Прямо перед нами высилась могучая стена Рифт-Валли, а дальше Нгоронгоро и Кратерное нагорье. Этот район славится обилием дичи и сказочной природой. Несомненно, она будет выглядеть еще более сказочной со свободно парящего шара.

Глава восьмая

Буря