Две коровы и фургон дури

Мы сели за тот же самый столик, за которым когда-то познакомились, и потом еще поговорили про наш первый вечер: как мы вкручивали друг другу байки про пекарню, пончики и бабулин талант заговаривать овец. И ощущения были те же самые, и мы поговорили и о них: как мне кажется, что, когда Сэм рядом, я нахожусь в безопасном месте, где меня никто не может обидеть, и как ей кажется то же самое. Мы сидели в баре долго и говорили обо всем на свете, в бар входили новые посетители, некоторых я знал, других – нет, но мы их почти не замечали. Мы были в своем собственном мире. Мне пришло в голову, что еще пару часов назад я вот так же сидел со Спайком в другом баре, и ощущение было в каком-то смысле сходное – это ощущение я постарался запомнить. Ощущение целостности, что ли. С одной стороны меня дополнял Спайк, с другой – Сэм, и в этом, я еще подумал, тоже смысл дружбы. И смысл любви. Пока ты не встретил других людей, ты лишь кусок себя самого. Чтобы стать целым, тебе нужны другие. Поэтому, когда мы снова забрались на мотоцикл и Сэм прижалась к моей спине, я представил себе, что она сливается со мной и последние недостающие кусочки меня самого становятся на свои места.

Я ехал медленно, наслаждаясь этим ощущением, а на перекрестке остановился, оглянулся и посмотрел на свою подружку. Сэм улыбнулась мне из-под шлема, и я протянул руку и легонько коснулся пальцами ее губ. Она поцеловала мои пальцы, я погладил ее по щеке, собираясь сказать, какая она красивая, но тут нас обоих ослепил свет фар выезжающей из соседней улочки машины. Машина со скрежетом завернула на дорогу, взревела движком и с нарастающей скоростью понеслась на нас.

Я крутанул ручку газа и быстро свернул налево, чтобы дать ей проехать, еще не подозревая ничего плохого, но машина повернула следом и почти догнала нас. Она выехала на середину дороги, затем опять метнулась влево, чуть не снеся боком изгородь. Белый пикап! Мощный двигатель утробно ворчал. В свете фонаря мелькнуло лицо водителя – он смотрел прямо перед собой, лысая голова блестела, губы безумно подергивались. Диккенс! Мы выехали на короткий прямой участок дороги, я пришпорил «хонду», и мы унеслись вперед со скоростью ветра. Я пару раз свернул, чтобы запутать следы: направо, потом налево, – снова выехал на прямой участок. Сэм, прижимаясь ко мне всем телом, прокричала навстречу ветру:

– Господи, да что же он творит?

– Держись! – заорал я.

Я опередил белый автомобиль ярдов на сорок, – я умею быстро ездить на мотоцикле, – но вскоре Диккенс уже поджимал меня, моргая фарами как сумасшедший. На следующем перекрестке я столкнулся с дилеммой: повернуть направо, в сторону скоростного шоссе, или налево, к лабиринту маленьких улочек, которые я знал как свои пять пальцев, в которых мне будет легче ускользнуть, и, понятное дело, я выбрал второе. Я притормозил, сделав вид, что собираюсь повернуть направо, увидел в зеркало заднего вида, как колеса автомобиля начали поворачиваться вправо, и, не теряя времени, как заяц помчался в обратную сторону.

Сумерки быстро густели, облачный шарф закутал луну, высокие изгороди угрожающе чернели по обе стороны дороги. На мгновение рев нашего преследователя ослабел, а свет фар затерялся за одним из поворотов. Мы неслись вперед сквозь ночь совершенно одни. Может быть, нам все это привиделось? Может быть, и не было никакого преследования? Но тут яркие фары снова вспыхнули у нас за спиной.

Я чувствовал себя зверем, уходящим от охотника, – сплошной адреналин, голова опущена, глаза настежь, ноги почти не касаются земли. Никому меня не поймать. Я ведь вырос на этой земле, знал здесь все закоулки, все, даже самые крошечные, тупики и канавы, каждую тень от изгороди. К тому же мне казалось, что я гораздо храбрее и ловчее Диккенса с его идиотской лысой башкой.

Еще перекресток. Снова налево. Дом. Ферма. Может быть, заехать во двор? Я не стал рисковать. За фермой я наскочил на посыпанный гравием участок дороги, и заднее колесо «хонды» угрожающе повело вбок. Я сбросил скорость, слегка повернул руль в сторону заноса, выровнял колеса и снова нажал на газ. Фары светили мне прямо в затылок, пикап упрямо сокращал расстояние, завывая, как голодный волк. Еще ферма, а затем длинный участок дороги, который вел к темнеющему впереди лесу. Сэм вжалась в меня, и я слегка повернул к ней голову и проорал:

– Сейчас! Оторвемся от него здесь!

Но мы не смогли оторваться. На минуту он действительно немного отстал, но вскоре опять замаячил сзади, истерически гудя и моргая фарами.

– Да что ему надо?! – чуть не плача, прокричала Сэм.