Две кругосветки

— Ерунда. Мне не больно почти, только трескается всё время в этом месте. — Руся внезапно понизил голос, и засипел, плотоядно облизнувшись: — Кровищи бы мне!

Макар даже назад отпрянул.

— Ну, ты — реальный вампир!

— А то!

Оба засмеялись. Осторожность была забыта. Впрочем, здесь, вдали от лагеря, вряд ли кто-то мог их услышать.

— Причаливать пора, — объявил Руся. — Сейчас справа коса откроется. В этом месте поворот с большой тропы к реке выходит.

Макар повернулся, и, вытянув тонкую шею, всмотрелся в прибрежные заросли. За поворотом, и впрямь, показалась покрытая мелкой речной галькой отмель.

Лодка с хрустом ткнулась носом в край прибрежной косы.

За бортом струилась мягкая речная вода. Зелёные бородки водорослей, застрявших меж подводных камней, вились как вымпелы на ветру.

Мальчики повыше подвернули штанины и, спрыгнув в воду, без особого успеха попытались втянуть лодку подальше на берег.

— Надо бы её привязать.

— Сейчас, как-нибудь пришвартуем, — пообещал Руся и замешкался. — Зараза, заклинило!

Застёжка жилета не открывалась. Взмокший Руся нетерпеливо дёргал лямки, но всё без толку.

Макар, тем временем, сбросил жилет и тяжёлый брезентовый плащ в лодку, расправил худые плечи и с любопытством огляделся.

— Клёво, почти что пляж! — Он прошёлся по берегу. На влажном плотном суглинке появились неглубокие следы босых мальчишеских ног. — Тут, наверное, народ купается. Смотри-ка, Руська, костровище… Пройдусь-ка я по тропе вперёд, обстановку разведаю… — и Макар скрылся в высокой, до плеча, траве.

Руся не отозвался. Он всё ещё возился с застёжкой. Вконец измучившись, он решился срезать лямку перочинным ножиком. Ножик был отличный, швейцарский, лезвие — как бритва. Папин подарок. Да не простой подарок, заработанный. Условие его получения было оговорено заранее: нужно было научиться чистить картошку. Уж Руся тогда постарался!..

Мальчик торопливо раскрыл лезвие. Он покрепче натянул эту чёртову лямку и с размаху полоснул по ней ножом.

Раздался крик. В нём были боль и испуг.

Руся даже ножик выронил от неожиданности. Кричали откуда-то из зарослей, скорее всего с тропы… Голос Макара, точно его!

Засада? «Олени», не иначе! Опередили… Сколько же их там?

Руська не сразу понял, что стряслась настоящая беда. Скинув жилет в лодку, рванул другу на выручку. «Ещё не всё потеряно! „Бобры“ без боя не сдаются!» — думал он, самоотверженно продираясь сквозь жёсткую мокрую траву и не подозревая, что победа в войне с «оленями», ещё минуту назад столь важная и желанная, теперь не имеет никакого значения.

Ровным счётом никакого!

Потому что это была уже не игра… Это была жизнь, настоящая жизнь.

И в этой жизни смерть оказалась совсем рядом.

Глава 2. Змея

— Руслан… босиком… не ходи! — послышался из зарослей сдавленный, испуганный голос Макара.

О чём это он? И где противник?

Макар был один. Он сидел на тропе, скрючившись, обеими руками обхватив перепачканную босую ступню, и судорожно прижимал коленку к самому подбородку.

— Змея!! Укусила!

Руся нагнулся.

— Куда? Куда она тебя?

На Макаровой пятке были видны две маленькие красные точки.

— Надо быстрее в лагерь!

Руся с испугом вгляделся в перекошенное от боли и страха лицо Макара.

В лодку! Нет, против течения одному не выгрести. Что делать?

Переправиться на лодке на противоположный берег! Рвануть вверх по склону до геодезической вышки, с неё просигналить «sos» в лагерь. Вот только… Макару на кручу не подняться.

Руслан испытующе посмотрел на друга. Бледный. И глаза — не прежние весёлые Макаркины глаза, зелёные с рыжими крапинками, — нет! Огромные, чёрные, с расширенными до предела зрачками, а в них — ужас и боль.

Русе стало страшно оставлять его одного, пусть и ненадолго.

«По правому берегу? Тут хорошая тропа до самого моста. А у переправы обычно всякого народа полно — туристов, экскурсантов. Правда, не в шесть утра… Хотя от моста до лагеря — рукой подать.

Решено. До моста по тропе — километра два, доберёмся как-нибудь. На спине дотащу, если что».

* * *

Внезапно Руся услышал голоса. Показалось, или нет?

— Люди! Эй!

Он бросился вперёд и буквально через минуту был сбит с ног «оленями».

— Попался! — довольно заявил один из них, здоровяк Пашка, усевшись на Руську верхом.

Руське скрутили руки банданой. Бандану пожертвовал Петька Трофимов, предводитель «оленей», гордо встряхнув своей растрёпанной кудлатой головой.

— Один «бобёр» пленён. А где второй?

— Где твой напарник, отвечай!

— Его змея укусила. Ребята, пустите! У нас беда! Помощь нужна…

— Врёт он! — предположил Пашка. — Тактическая хитрость! Развяжем, он пленным считаться не будет. А за каждого пленного банка сгущёнки…

— Какая сгущёнка! Человек умереть может, а вы… Каждая минута на счету!

— Ладно, идём. Вставай. Развяжем потом — сначала надо убедиться, что ты правду говоришь.

* * *

Они двинулись по тропе назад. Вот оно, то самое место. Никого. Озадаченный Руся машинально слизнул кровь с разбитой губы.

— Макар?

Тишина.

— Макар, где ты? — в голосе Руси зазвенели слёзы.

Русины конвоиры многозначительно переглянулись.