Две Москвы. Метафизика столицы

Географические и духовные координаты этой учености записаны первоначальным именем Московской духовной академии – наследницы Андреевского братства: Славяно-греко-латинская.

Булгаков

Случайно ли Булгаков, попрощавшийся с Москвой с высот Ваганькова и Воробьевых гор, был киевлянин?

Свое открытие Москвы Булгаков, как и Кржижановский, начал выходом на Киевском вокзале. Вокзал и Горы помещаются на общей градообразующей оси, той самой, с юго-запада на северо-восток.

Андреевский монастырь в Москве.

Литография по рисунку А.А. Мартынова.

Середина XIX века

Андреевская богадельня Московского купеческого общества. Фото из Альбома Найденова. 1884

Герой «Записок на манжетах», едва прибыв на Киевский вокзал, немедля оседлал этот господствующий ветер и перелетел сквозь ночь на самую вершину Сретенской горы, в литературный сектор Наркомпроса, то есть в Дом «Россия».

Часть VI

Мать церквей

Лунная дорога

Перелет булгаковских героев с крыши Пашкова дома на Воробьевы горы понуждает обратиться к иерусалимским аналогиям. Искать саму возможность этих аналогий на Горах, казалось бы, столь отдаленных от центральных городских холмов.

Если Башня (Цитадель) Давида на Сионе, часть укреплений западной стены Иерусалима, в интуиции Булгакова сопоставляется с Пашковым домом, – то Воробьевы горы слишком далеки для постановки иерусалимских знаков. Однако нужно допустить их, знаков, перелет, или чертежный перенос, вслед перелету или переносу всадников, дворцов и храмов между Ваганьковом и Воробьевом. Булгаков сам дает такой чертеж своим рефреном о закате на востоке – об отражении заката в окнах, наблюдаемом из резиденции Пилата, с высоты Пашкова дома и с площадки Воробьевых гор.

Модельно Иерусалим разносится в географический размер Москвы. Теперь лежащий перед Воробьевыми горами город – огромный город, озаглавленный Кремлем, – равняется восточному холму Ершалаима, иерусалимской Храмовой горе, которой в малой боровицкой мизансцене равен холм Кремля.

С московских Гор булгаковские всадники перелетают дальше, теперь на иномирную вершину с каменным сиденьем Пилата. Масштаб пейзажа укрупняется вторично. Скалы вокруг площадки падают, и через бездну открывается небесный город. Между скалой и городом становится видна, как лунная, воздушная дорога, и прокуратор следует по ней.

Не это ли воздушная дорога нашего рассказа, путь ветра или нить между Горой и городом?

Слово Филарета

Булгаковский чертеж оказывается не первым.

«…Как Давид возымел мысль о построении Храма Иерусалимского, но только Соломон окончил его, так точно Господу было угодно, чтобы мысль о великом сооружении посетила Александра, но чтобы выполнил ее Николай.»

Это слова митрополита Филарета (Дроздова) в передаче «Московских ведомостей», сказанные при переносе знаков заложения храма Христа Спасителя с места заложения в Успенский собор, в 1838 году. Перенос значил отказ от планов Витберга и предварял закладку тоновского храма на Волхонке.

За восемь сотен лет до Филарета, в «Слове о законе и благодати», митрополит Иларион уподоблял Давиду – Владимира Святого, а Соломону – Ярослава Мудрого. София Киевская, «дом Премудрости», соотносилась в тексте с Храмом Соломоновым, а церковь Богородицы Марии (Десятинная), по умолчанию, со Скинией Давидовой. Георгий-Ярослав определен как доводящий до конца, что не окончено Владимиром; как Соломон довел дела Давида.

В слове Филарета храм – аналог Соломонова, Храм с прописной. Предметы заложения уходят с Гор, как перешел из Скинии Давида в Храм ковчег Завета. Воробьевы горы в этом понимании отождествляются с Сионом, местом Скинии Давида. Западный холм Ершалаима по Булгакову, в Москве Ваганьковский, раздался Воробьевыми горами. Лежащая напротив Гор огромная Москва стала равняться Храмовой горе, сумма Москвы и Гор – квадрату Иерусалима. Квадрат венчается будущим храмом на Волхонке, а не Кремлем. Успенскому собору не остается аналогии.

Отсюда колебание строчной и прописной букв в слове «храм», когда оно прикладывается к соборной церкви Христа Спасителя. Избыточная прописная утверждает аналогию с ветхозаветным Храмом, с домом Бога Самого, с единственным.

Однако есть вторая формула, построенная Филаретом в той же речи. Святитель сообщил традиционной аналогии с библейскими царями новую сложность, обратив внимание «на те сомнения, которые невольно возникали в народе по поводу перенесения предметов с места предполагаемого строительства храма. Он сумел рассеять их, поставив в пример Скинию, которая была воздвигнута <Давидом> не на месте видения Иаковлева, и сам Соломонов храм, основанный Соломоном по мысли Давыдовой, не в тех местах, где находилась Скиния».