Две повести

Но прошло несколько минут, Игорь Сергеевич свыкся с мыслью, что Гена жив, и только теперь до него дошел смысл свалившегося на них несчастья. Его сын, его Генка в тюрьме! Он стал выпытывать у жены подробности, и по мере того как она рассказывала ему об обыске, об изъятых вещах, о тех обвинениях, которые выдвигал следователь, — нарастал и приближался девятый вал настоящего отцовского гнева.

Игорь Сергеевич встал, зашагал по комнате, привычно пригнув голову, чтобы не качнуть люстру, и промороженное лицо его окостенело. Он рывком открыл дверку трехстворчатого шкафа и стал сдергивать с плечиков висевшие платья, халаты, кофточки. В его железных пальцах они расползались, как будто были сшиты из кисеи. Вместе с оскорбительными словами он швырял жене клочья ее нарядов.

Таисия Петровна повалилась ничком на ковер и зажала руками уши, чтобы не слышать треска раздираемой ткани.

Игорь Сергеевич наколол палец о брошку, украшавшую какую-то блузку, плюнул со злости, натянул фуражку и вышел из квартиры. Он поехал в прокуратуру, не застал на месте следователя, узнал, что разрешение на свидание с сыном он сегодня не получит, и отправился к Воронцовым. Это были единственные люди в городе, с которыми можно было посоветоваться.

Ксения Петровна встретила его с траурным выражением лица, полезла по своей дурацкой привычке целоваться и спросила, где Тася.

— Черт бы побрал и Тасю и тебя вместе с ней, — сказал Игорь Сергеевич, проходя в комнату.

Афанасий Афанасьевич укоризненно покачал головой, но предостерегающим жестом попросил жену не отвечать грубостью на грубость.

— Я понимаю твое состояние, Игорь, — сказал он занудливым лекторским голосом, — естественное состояние отца и гражданина, оглушенного столь несправедливым ударом судьбы. Но прошу тебя учесть, что мы разделяем твои чувства и твою боль и готовы со своей стороны ради нашего Геннадия...

Махнув рукой в его сторону, Игорь Сергеевич перебил:

— Тася сказала, что ты нашел адвоката. Кто он? Толковый?

— На сей счет можешь быть вполне спокойным. Это мой друг, однокашник, опытнейший и милейший человек, горячо заинтересовавшийся делом Геннадия и считающий делом своей чести...

— Честь честью, но ты лучше скажи ему, что денег я не пожалею. Когда его можно видеть?

— Он знает, что ты сегодня должен приехать, и ждет звонка. Киса, — обратился Афанасий Афанасьевич к обиженно молчавшей жене, — позвони, пожалуйста, Роберту, пусть заедет.

Ксения Петровна вышла из комнаты. Игорь Сергеевич посмотрел на Афанасия Афанасьевича тоскливыми глазами.

— Ну как это вы тут допустили? Ты, умный человек, специалист-воспитатель, неужто не видел, что делают с Генкой? Я ведь просил тебя. Ты знаешь, что нет у меня возможности следить за сыном. Тася, что с нее возьмешь? А вы с Ксенией Петровной, неужели не знали, что к нему всякие подонки ходят, что деньги у него шальные, что с тряпками возится? Неужели слепые вы?

— Но кто мог подумать! — изумился Афанасий Афанасьевич, приподняв пухлые плечи. — Кто мог подумать, что из-за таких пустяков раздуют уголовное дело. Ну помог он кому-то приобрести заграничный плащ или рубаху. До тех пор, пока наша легкая промышленность не выйдет на уровень мировых стандартов...

— Что ты мне про стандарты вещаешь? Ты лучше скажи, вот это на тебе не из Генкиных?

Игорь Сергеевич ухватил как клещами ворот тонкой шерстяной рубашки.

— Ты что, обезумел? Пусти, порвешь.

Но Игорь Сергеевич продолжал вглядываться в рубашку, пока не почувствовал острые коготки Ксении Петровны, вцепившейся в его руку.

— Ты его задушишь! Психопат! — кричала она, отталкивая Игоря Сергеевича. — Как тебе самолеты доверяют, ненормальному!

Увидев перепуганные лица супругов, Игорь Сергеевич усмехнулся.

— С вами и впрямь психом станешь. — Он вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел, и добавил: — Это я с голода, дай чего-нибудь поесть.

Пока Ксения Петровна накрывала на стол, он успокоился и стал деловито обсуждать предстоящий разговор с адвокатом. Когда Ксения Петровна, между прочим, сказала, что Гена находится в том самом изоляторе, где служит Анатолий, Игорь Сергеевич обрадовался. С Катиным мужем он встречался лишь несколько раз на семейных праздниках, совпадавших с его пребыванием в городе, не столько разговаривал с ним, сколько чокался, но полагал, что этого достаточно для душевного контакта и взаимных услуг.

— Почему же мне Тася сразу не сказала? Я бы прямо к нему поехал и в два счета получил бы свидание.

— На него не рассчитывай, — сухо предупредила Ксения Петровна. — Он если что и сделает, то только во вред.

— А что случилось? Они что... разошлись с Катей?

— Скорей бы, — сказала Ксения Петровна.

— Да расскажите вы толком, — рассердился Игорь Сергеевич, — чем он вам не угодил?

— Он оказался дурным человеком, — уточнил Афанасий Афанасьевич, — очень дурным.

— Тюремщик! — напомнила Ксения Петровна.