Две правды и одна ложь…

Дверь снова открылась, и в патио проскользнула еще одна фигурка. В лучах фонарей блеснули вьющиеся светлые волосы Лорел.

– Что это вы там делаете?

– Любуемся звездами, – бодро ответила миссис Мерсер. – Присоединяйся к нам!

Лорел помялась в нерешительности, а потом зашагала к ним по траве. Миссис Мерсер слегка подтолкнула Эмму локтем – мол, «Лови момент! Это твой шанс все исправить!» Опустив голову, Лорел села рядом с матерью. Миссис Мерсер наклонилась к ней и начала заплетать ее волосы в косы.

– Смотрите на звезды? – недоверчиво спросила Лорел.

– Ага, – прощебетала миссис Мерсер. – Я говорила Саттон о том, как сильно люблю вас обеих. И как хочу, чтобы вы перестали ссориться.

Было темно, но Эмма могла поклясться, что Лорел сделала кислое лицо.

Миссис Мерсер откашлялась, ничуть не смутившись.

– Разве это не здорово, что мы проводим время все вместе, втроем?

– Угу, – буркнула Лорел, по-прежнему не глядя на Эмму.

– Может, вы все-таки помиритесь? – продолжала миссис Мерсер.

Плечи Лорел заметно напряглись. В следующее мгновение она вскочила с шезлонга и обхватила себя руками.

– Совсем забыла, мне же нужно доделать уроки, – пробормотала она и бросилась к двери. Казалось, ноги сами несли ее прочь от Эммы.

Громко хлопнула дверь. Миссис Мерсер выглядела расстроенной, как будто не ожидала, что ее усилия окажутся напрасными. Эмма вздохнула и снова уставилась на любимое созвездие. Она выбрала две самые яркие звезды рядом с Мамой, Папой и Эммой и назвала их Саттон и Лорел, надеясь, что их соседство в небе как-то повлияет на ее отношения с Лорел на Земле.

Но, судя по тому, сколько ненависти и отвращения было в лице Лорел, я могла сказать, что одной благосклонности звезд тут не хватит. К тому же Эмме стоит знать правду о звездах – даже если кажется, что на небе они рядом, на самом деле их разделяют миллионы световых лет.

10

Мы тебя достанем!

На следующий день, едва прозвенел звонок с урока, Эмма схватила свой учебник по английскому и вышла в коридор, вливаясь в поток учащихся. Свернув в крыло здания, где находились художественные классы, она снова услышала шепотки и почувствовала нас себе взгляды.

– Ее и Тайера…

– Ты знала, что она его прогнала?

– Слушания по его делу через месяц. Как, по-твоему, все это время он будет гнить в тюрьме?

Курносая баскетболистка с ярким мелированием с любопытством уставилась на Эмму, а потом склонилась к парню с дредами, и оба заржали. Эмма поморщилась и прошла мимо с высоко поднятой головой. Ей было не привыкать к косым взглядам тех, с кем она училась в самых разных школах. Она даже составила целый список колких реплик, чтобы ответить любому, кто издевался над ее одеждой с барахолок и обзывал приемышем. Список хранился в карманном блокноте, который она всегда держала при себе, как иностранные туристы, не расстающиеся с английским разговорником. Впрочем, ей не хватало храбрости воспользоваться этими язвительными остротами. А Саттон уж точно не смолчала бы.

Вдруг что-то в дальнем конце вестибюля привлекло внимание Эммы. Возле дверей стоял длинный стол, а перед ним выстроилась целая очередь, и все что-то подписывали. Когда толпа расступилась, Эмма увидела сидящих за столом Лорел и Мадлен – в одинаковых черных футболках с белой надписью на груди. Эмма прищурилась, не веря своим глазам. На футболках красовался лозунг: «СВОБОДУ ТАЙЕРУ!»

Не в силах победить любопытство, Эмма подошла ближе.

– О, привет, Саттон! – приторным голосом произнесла Мадлен. – Еще секунду, и пойдем обедать.

– Что это? – спросила Эмма, кивая на петицию, которую все дружно подписывали.

– Ничего. – Лорел выхватила листок из рук парня в спортивном костюме и накрыла его рукой. – Тебе это не интересно.

– Ей-то как раз должно быть интересно, – буркнула Мадлен себе под нос. – Это же из-за нее он попал в передрягу.

Мадлен подтолкнула к Эмме планшет с петицией. «ПЕТИЦИЯ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ТАЙЕРА ВЕГИ» – страница под заголовком вся была покрыта неразборчивыми подписями учащихся. На столе стояла банка с наклейкой «СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ЗАЛОГА», уже набитая купюрами по одному, по пять и десять долларов, а кто-то не поскупился и на двадцатку.

– Хочешь внести свой вклад, Саттон? – с некоторым вызовом спросила Мадлен. – Пятнадцать тысяч – большие деньги, и мы дорожим каждым долларом. Нельзя допустить, чтобы Тайер просидел в тюрьме целый месяц. Мы должны как можно скорее вытащить его оттуда.