Две тысячи лет истории Англии

В столице были свои трущобы (Марк Твен не преувеличивал, описывая в «Принце и нищем» «Двор отбросов»), но были и яркие достопримечательности, главной из которых являлся каменный мост через Темзу, сплошь застроенный домами и казавшийся идущему по нему продолжением улицы. В домах, стоявших на старом Лондонском мосту, не только торговали, но и жили. Лондонский мост был величайшим чудом строительной техники и единственной в те времена сухопутной переправой через Темзу. Он опирался на двадцать один каменный бык, разделяя реку на узкие протоки, через которые бурно неслась вода.

Главной достопримечательностью Лондонского моста были стоявшие на его южном, Саутваркском, конце Мостовые ворота, исполнявшие функцию башни позора. Ворота были увенчаны частоколом пик, на которые насаживались головы казненных преступников. Иногда таких страшных свидетельств свершившегося правосудия можно было насчитать несколько десятков одновременно. Если верить старинным гравюрам, ворота напоминали подушечку для булавок. Северная часть моста вела к Сити. Мост был таким высоким, что не только англичане, но и иностранцы считали его одним из чудес света.

Дворец елизаветинской эпохи

Среди прочих достопримечательностей Лондона этого периода следует отметить Тауэр, королевский дворец Уайтхолл, квартал юристов Темпл, дворец фаворита Елизаветы I графа Лестера.

В 1588 г. была напечатана знаменитая гравюра Уильяма Смита, изображающая открывающуюся с Темзы панораму Лондона. На рисунке видно, как много в городе было церквей, – в небо поднимаются около трех десятков шпилей и башенок, среди которых самой крупной является колокольня старого собора Св. Павла. Величайший английский поэт XVI в. Эдмунд Спенсер также обратил внимание на этот устремленный ввысь силуэт города: воспев реку Темзу в виде прекрасного юноши в бледно-голубом струящемся одеянии, он увенчал его голову диадемой «с сотней башенок». Для поэта слава Лондона складывалась не только из его внешней красоты – величественной Темзы, дворцов, церквей, зеленых холмов и полей, подступавших прямо к городским зданиям. Столица поражала ощущением могущества, напряженной интеллектуальной жизнью, стимулирующей творческой и деловой атмосферой.

Романы Елизаветы

Хотя Елизавета на протяжении всего царствования подчеркивала свою девическую непорочность, в Англии, да и при иностранных дворах, шептались о том, что у королевы есть возлюбленные. Поводы для этих сплетен давала сама атмосфера, царившая в окружении Елизаветы: она не жаловала женщин и любила находиться в мужском обществе. Королева была ревнива и стремилась, чтобы окружавшие ее аристократы видели в ней не только монархиню, но и красивую женщину. Сквозь призму желания первенствовать можно рассматривать и отношения между Елизаветой и Марией Стюарт: английская королева была весьма наслышана о красоте своей соперницы и о том, какой популярностью она пользуется у мужчин. Жажда поклонения и славословий сохранилась у Елизаветы до последних дней жизни. Даже в глубокой старости она старалась молодиться, носила парики, скрывавшие седину. Чем старше становилась королева, тем пышнее, словно бросая вызов времени, делались ее туалеты.

Льстивые царедворцы охотно подхватывали игру, навязываемую им королевой. В атмосфере двора возрождались порядком подзабытые куртуазные традиции беззаветного служения Прекрасной даме. Рыцарями Елизаветы были аристократы и мореплаватели, драматурги и поэты, путешественники и торговые люди. Однако, играя роль повелительницы сердец и по политическим соображениям не имея возможности выйти замуж, королева имела в жизни несколько сильных привязанностей.

Впервые Елизавета влюбилась, когда ей шел шестнадцатый год. Получившая доступ ко двору своего отца благодаря усилиям мачехи, юная принцесса привлекла к себе внимание генерал-адмирала Сеймура, который видел в возможности жениться на ней шанс получения власти. После смерти Генриха VIII Сеймур разбил сердце Елизаветы, сочетавшись браком с Екатериной Парр, что с его стороны было следствием все того же холодного расчета. Овдовев, Сеймур возобновил ухаживание за принцессой, потенциальной наследницей престола, но Елизавета уже знала ему цену и, видимо, довольно холодно относилась к человеку, единожды посмевшему сыграть на ее чувствах.

Особой привязанностью королева одарила Роберта Дадли (ок. 1532–1588), пятого сына герцога Нортумберленда. Дадли рано женился (ему было всего около восемнадцати лет), но, появившись при дворе королевы, стремился держать свою супругу Эми Робсарт подальше от Лондона, чтобы не вызвать опасную вспышку королевской ревности. Елизавета осыпала своего фаворита щедрыми дарами, а в 1559 г. пожаловала ему звание тайного советника. При дворе шептались, что если бы Дадли не был женат, то, вероятнее всего, стал бы супругом королевы.