Две тысячи лет истории Англии

Схоластика и идеалистические философские системы античных времен также выступали для Бэкона «призраками». Пытаясь объяснить, почему античный идеализм, вершиной которого были труды Платона и Пифагора, пережил учение античных материалистов, философ прибегает к помощи остроумной метафоры: античный мир погиб, и во время этой гибели, как при кораблекрушении, наиболее ценный и тяжелый груз ушел на дно, а пустые бочки остались плавать на поверхности моря. Схоластика, по словам Бэкона, бесплодна, как девственница, посвященная Богу. Человечество нуждается в такой философии, которая позволила бы ему познавать природу, ибо знание есть сила. В природе действуют определенные силы и закономерности – Бэкон называет их «формами». Повинуясь этим «формам», человек способен стать властителем природы. Однако для изучения сил и закономерностей природы нужна «новая наука», которая будет исследовать материальный мир таким, каким он является на самом деле.

Ученых-догматиков, игнорировавших опытное знание, Бэкон сравнивал с пауками: они выжимают из себя абстрактные рассуждения и переплетают их, словно ткут паутину. Были ученые, которые собирали только отдельные факты, – их Бэкон сравнивает с муравьями. Однако подлинный ученый подобен пчеле: для него опытные данные – нектар, который он перерабатывает в мед истинной науки. «Новая наука» должна была стать не умозрительной, а опытной. Познание мира начинается с опыта, результаты которого в дальнейшем подвергаются осмыслению – рациональной обработке. Опыт для Бэкона – критерий истины. Таким образом, Бэкон разработал индуктивный (наводящий) метод научного исследования. И сейчас, в современной науке, ученые движутся от эмпирических данных к научному обобщению, от наблюдений и экспериментов к созданию теорий.

Разработке своего научного метода Бэкон посвятил трактат «Новый Органон», назвав его по образцу «Органона» (собрания сочинений по логике) величайшего ученого древности Аристотеля.

О том, как благосостояние общества связано с уровнем развития науки, Бэкон поведал в утопическом романе «Новая Атлантида». «Новой Атлантидой» писатель называет вымышленный остров Бенсалем, расположенный в Тихом океане. Правившие этим островом короли с древнейших времен покровительствовали добродетели и науке. Один из монархов прошлого учредил орден ученых – «Дом Соломона», получивший свое название по имени мудрейшего библейского царя. Члены ордена ученых познают «причины и скрытые силы всех вещей», расширяя власть человека над природой.

Люди науки и их изобретения пользуются на Бенсалеме неизменным почетом: скульптурные изображения корифеев и созданные ими чудеса техники экспонируются в обширных музейных галереях. Любопытно, что, рассказывая о достижениях бенсалемских мудрецов, Бэкон многократно предвосхитил изобретения и открытия грядущих столетий. У бенсалемцев были аппараты для полета в воздухе и плавания под водой, они умели передавать звук и свет на любые расстояния, обладали мощными телескопами и микроскопами, создавали новые эффективные лекарства (во времена Бэкона наиболее распространенными методами лечения всех хворей были рвотные и слабительные снадобья, врачи не расставались с клистиром и ланцетом для кровопускания, которое также считалось радикальным средством), занимались селекцией растений, были близки к открытию способов управления всякого рода осадками и даже грозой.

В отличие от Томаса Мора, который в своей «Утопии» хотел показать социальное устройство счастливого общества, Бэкон восславил вымышленную страну мудрецов, научный рай на земле, проиллюстрировав романом основные положения своей философии.

Карл I: начало царствования

Карл I с нетерпением ждал открытия первого созванного им парламента, надеясь, что тот выделит ему крупную сумму для ведения войны против Испании. Однако парламентарии были не слишком довольны своим королем, женившимся на католичке, и не спешили снабжать его деньгами. Более того, упрямцы заявили, что согласны выделять средства только при условии, что расходованием их будет заниматься кто угодно, только не Букингем. Видя, что парламент намерен навязать ему своих министров (а это привело бы в итоге к подчинению короля парламенту), Карл принял решение о роспуске парламента.