Две Жизни

Мы действительно застали мать и сына за едой и беседой и, похоже, не очень для обоих приятной. Узнав, что мы уезжаем, Строганова встревожилась.

– Неужели и Ананда едет тоже?

– Нет, он пока остаётся. Но почему вы так встревожены? – спросил И. – И почему у Леонида вид упорствующего и воинствующего дервиша?

– Если бы речь шла о монашеской секте, мне было бы много легче, – ответила мать. – Не было бы женщины, замешанной в этом деле. А сейчас, – что же от вас скрывать? Вбил себе в голову мальчишка, что ему надо жениться на этой смазливой французской кукле!

Только прикосновение И. к моей руке помогло мне смолчать. Точно оса укусила меня в сердце.

– Представляете себе? Двое детей и мамаша сядут нам на шею, – возмущенно продолжала Строганова.

– И вовсе не будет с нею детей, – вмешался Леонид. – Она их отправит к родственникам.

– И просто в толк не возьму, чем она тебя околдовала? И когда это всё совершилось? Ведь это гипноз какой-то! – бурлила мать, точно кипящая кастрюля.

– Ну что тут, мама, разбирать, когда да что? Хочу – и баста! Сказал – женюсь на ней, – и чем больше будешь противоречить, тем скорее женюсь, – возражал любимчик.

– На что же вы будете жить? Ведь она нищая! Значит, опять я должна вас содержать? – заявила мать, и в её голосе послышалось слезливое раздражение.

– Мой капитал лежит нетронутым, – отвечал сын. – Это – раз. А вовторых, я уже всё обдумал. Я буду хозяином магазина, а Анну мы оттуда попросим. Этой святоше там не место. Пусть учит музыке, где хочет и кого хочет. В магазине она только отпугивает клиенток своей постной физиономией.

– Час от часу не легче, – вскричала в последней степени раздражения Строганова. – Тебе учиться надо. Я мечтала о дипломатической карьере для тебя, а не о купеческой доле.

– Мало ли о чём ты с Браццано ни мечтала? Если бы все твои мечты сбылись, ты, наверное, была бы принцессой. Но пришлось тебе остаться женой купца, – съязвил любимый сынок.

Леонид говорил небрежно, свысока, как разговаривают опытные люди с теми, кто мало понимает жизнь. Он встал и, оправляя жилет и галстук перед зеркалом, продолжал:

– Я с тобой вовсе не советуюсь, мать, а просто сообщаю о своей женитьбе. Если тебе неприятно, что моя жена будет жить в твоём доме, – хотя, признаться, он общий, по воле отца, – я перееду к ней. Я вижу первую для себя возможность легко стать богатым и самостоятельным. Деньги, потраченные отцом на оборудование магазина, он мне подарит. А Жанну я выведу в свет, и скоро у нас будет не один, а десять магазинов. Поработает у меня жёнушка! – и Леонид захохотал.

Я еле сдерживался и отказывался представить, чтобы Жанна, милая Жанна попала в лапы этого паука.

– Хорошенькое дельце! Ни один из моих сыновей не женился так, чтобы жена принесла в дом меньше двадцати тысяч! Да ещё и тряпок немало. А ты? Нищенку приведёшь? – фыркала мать.

– У Жанны есть капитал в тридцать тысяч, – спокойно сказал И. – И невеста она – если уж разбирать её с этой стороны – более завидная, чем ваши невестки. У неё есть талант, и ремесло её может обеспечить ей жизнь. Тогда как ваши дамы, кроме как мерить новые платья, ничего больше не умеют. И дело вовсе не в том, достойна ли Жанна чести войти в ваш дом. А достоин ли ваш сын чести быть мужем этой женщины? И... достойно ли сами говорите сейчас о той, которую ещё недавно вы ласкали, задаривали и называли своей любимицей? Что изменилось в ней, чтобы так переменилось ваше отношение к ней, Елена Дмитриевна? – глядя в глаза Строгановой, закончил И.

– Может быть, в ней ничего и не менялось. Но разница ведь: видишь ли ты в женщине просто забавную приятельницу, умеющую сделать чудесную шляпу и чепец, или жену своего сына?

– Я, мама, никогда не спрашивал, что тебе нравилось в твоих кавалерах. Мы ведь здесь взрослые люди. Предоставь мне самому решать, что мне может нравиться в женщинах. Жена – это совершенно особая штука. Тут надо выбирать рабу, – выпалил Леонид.

Я хотел вскочить и убить этого негодяя, который ещё совсем недавно имел такой ужасный вид. Теперь он нахально любовался в зеркале своей завитой и напомаженной головой, тёмными усиками и выпуклыми, стеклянными глазами, серо-голубыми, бессмысленными, наглыми.

– Откуда вы, Леонид, взяли, что Жанна согласна выйти за вас замуж? – спросил спокойно И.

И – как странно! Мне показалось, что под его взглядом Леонид точно слинял. Его пошлая самоуверенная физиономия кавалера-самца, знающего себе цену, как-то вытянулась; сам он несколько сгорбился и что-то трусливое отразилось во всей – сразу ставшей жалкой – фигуре.

– Вот ещё вопрос! Я думаю, каждой женщине хочется выйти замуж, – старался храбриться Леонид.

– Имея такие данные, Жанне выйти замуж очень легко, – ответил ему И. – И она, конечно, найдёт себе человека более культурного, чем вы, ищущего не рабу в жене, но друга.