Две Жизни

– Леди Катарина Уодсворд, – сказал пастор, подводя жену к Наль. – Моя жена венецианка, – прибавил он, обращаясь ко всем. – А это вот – первый номер, мисс Дженни Уодсворд, как видите, не только вся в мамашу, но даже точная её копия. Это – номер второй, мисс Алиса Уодсворд, вся в папашу и судя по цвету волос не имеет никакой возможности претендовать на венецианское происхождение. Девушки и мать отшучивались.

– О папа, – заразительно засмеялась младшая, – ты приехал таким влюблённым в заморскую красавицу, что поневоле всех нас взбудоражил. Но я согласна, что причина твоего восторга ещё очаровательнее, чем это можно было представить по твоим словам.

Если Наль была восточной красавицей, увидев которую нельзя было не изумиться; если Дженни нельзя было не заметить благодаря яркой, медной голове и лицу, в котором поражал контраст алебастровой кожи, алых губ и чёрных блестящих глаз, – то Алису, чтобы оценить её красоту, нужно было рассмотреть. Пепельные с золотом, красиво вьющиеся волосы, не такие обильные, как у матери и сестры, но зато лёгкие, стоявшие ореолом вокруг её лица и выбивавшиеся у висков и шеи. Тёмно-синие, как южное небо, чуть выпуклые, как у отца, глаза. И какая-то искренность, чистота во всём облике, живость манер и грация делали её обаятельной. От неё веяло любовью и миром. Она казалась остовом семьи. Какая-то радостная доброта Алисы покоряла каждого. Вот и сейчас пасторша со старшей дочерью, сердечно приветствовавшие Наль и её спутников, всё же походили на дам света, радушно принимающих приятных, но чужих людей. Алиса же сразу обняла Наль, восхищённая её красотой, и стояла перед ней, совершенно не сознавая своей собственной прелести.

– Папа был прав. Он сказал, что Сандра не нашёл красок, чтобы описать вас.

– Но Сандра, кажется, что-то говорил и о нас, – раздался голос Флорентийца за спиной у Алисы. – А на нас вы и взглянуть не хотите, мисс Алиса, – с неподражаемым юмором кланялся девушке и представлял ей Николая лорд Бенедикт.

Девушка, как и Наль, почти ребёнок, смутилась, покраснела и, взглянув на Флорентийца, низко присела в реверансе.

– Я не могу понять, кто из вас отец, а кто жених. Вы оба женихи, по-моему, – робко сказала она.

– Не знаю, для кого из нас ваши слова комплимент, но благодарим мы за него оба, – под общий смех ответил Флорентиец.

– Не откажите выпить с нами чашку чая, – предложила хозяйка. – У нас, по старинному обычаю, чай пьют в столовой.

Алиса снова подошла к Наль, прося её снять шляпу, что та охотно исполнила и стала ещё красивее. Флорентиец сел рядом с Алисой и спросил, не ей ли принадлежит инициатива быть подружками его дочери на завтрашней свадьбе.

– Нет. Папе. Впрочем, всё самое высокое и благородное, что выходит из нашего дома, всегда принадлежит ему.

– У вас в доме как бы две партии: вы и папа, ваша сестра и мама?

– Это верно до некоторой степени, потому что мы все очень дружны. Каждый живёт, как ему хочется, и никогда мы не расходились во мнениях так, чтобы быть недовольными друг другом. Я думаю, вы очень хорошо понимаете меня. Вы тоже с дочерью ни в чём не схожи. Но представить, что вы бы могли быть друг другом недовольны, невозможно.

Общий разговор как-то внезапно смолк, и все услышали, что Дженни говорит о последних книгах капитана Т., которые ей с восторгом дал Сандра. Хваля автора, девушка и не предполагала, что видит его перед собой, а желала только блеснуть своей образованностью. Николай подшучивал над дифирамбами, указывал на недостатки книги, уверял, что автор мог бы лучше разработать свои тезисы, чем привёл в негодование дочь Венеции, горячая кровь которой вспыхнула розами на щеках и огнем в глазах.

– Она, граф, у нас учёная, – засмеялся пастор. – А главное, обе сестры такие поклонницы Сандры, что его авторитет в этом доме стал чем-то вроде закона. Раз книга капитана Т. признана сим учёным совершенством – то, граф, и не критикуйте. Но, признаться, книга и меня расшевелила. Много бы я дал, чтобы увидеть русского мудреца, написавшего её. Это, верно, уже глубокий старик.

– Капитан Т. – старик? – Наль неудержимо расхохоталась, будучи не в силах представить себе Николая стариком. – Да ведь он перед вами. И ваша дочь Алиса несколько минут назад не могла решить вопроса, кто же из двух мужчин мой жених.

Пастор и вся его семья с удивлением смотрели на Наль, не улавливая соль шутки.

– Моя дочь не шутит. Капитан Т. – это псевдоним графа Т., жениха моей дочери, сидящего перед вами.

Дженни была поражена больше всех. Она теперь стеснялась Николая, которого только что расхваливала, а Алиса, во всём ухватывавшая юмор, сказала Флорентийцу:

– Я предполагаю, что вы нарочно, лорд Бенедикт, не сказали нам, что граф – писатель. Потому что вы сами – я уверена – не только писатель, но... вот как бы это сказать? – задумалась она, – не колдун, нет, но всё же что-то в этом роде. Вы всё можете.

– Всемогущий Боже! – в притворном ужасе воскликнул пастор под весёлый смех гостей. – Алиса, дочь моя, ты меня убила. Неужели всё это результат нашего воспитания, мать? – громче всех смеясь, говорил пастор.