Две Жизни

Никого из них я не нашел в комнатах. Не зная, куда направиться на поиски их, я вышел в сад, где Слава сказал мне, что видел только что обоих друзей сидящими в белой беседке за чтением книг. Я помчался по аллее и действительно нашел их за совместным чтением большущей книги. На мое приглашение отправиться со мной к И. оба друга реагировали совершенно разно. Лицо Натальи покрыла густая краска, точно вся кровь бросилась ей в лицо. Она заспешила, стала суетливо собирать по обыкновению разбросанные в беспорядке вещи, и во всем было видно ее внутреннее волнение. Что же касается милейшего американца, то ни одной черточки волнения не мелькнуло на его прекрасном лице. Он спокойно закрыл книгу, помог Андреевой собрать ее вещи, минуту постоял в раздумье, как бы сосредоточивая свой мысль на предстоящем свидании, и сказал мне:

– Мне неудобно войти к Учителю с этой книгой. Он приказал мне ее прочесть, а я еще не успел. Не будете ли Вы так добры, Левушка, взять ее в Вашу комнату, пока я буду у Учителя И. Я возьму ее у Вас по окончании беседы.

– И это я не дала Вам возможности выполнить приказание И., так как непременно хотела читать книгу вместе с Вами. Как часто я бываю виновной в невыполнении порученных Вам дел!

Я подметил несколько удивленный взгляд, добрейшую, застенчивую улыбку Ольденкотта, которыми он ответил на торопливое замечание Натальи. Я взял из его рук тяжелую книгу и поспешил вперед, напомнив друзьям, что нашел их не сразу, что И. ждет. Проводив обоих друзей до комнаты И., я хотел тихо выйти, но он меня удержал:

– Подай мне пачку писем с ночного столика и разбери еще вот эти письма по числам.

Когда я подал требуемую пачку писем И., он велел мне сесть рядом с ним и пододвинул мне еще несколько писем, написанных четким и характерным почерком Али, который я мгновенно узнал.

– Ты разбирай письма и, раздвоив внимание, вникай в смысл разговора. Как моему секретарю тебе придется знать и держать в памяти многие мои дела. Вернее сказать, не мои, а дела и труды Светлого Братства.

Я занял указанное мне место и впервые учился совмещать два дела, что показалось мне необычайно трудным, и что вскоре стало для меня привычным, а потом и легким. Но в этот первый раз я все время ловил себя на том, что или я разбирал письма – и разговор выпадал из моего внимания, или, наоборот, я старался уловить нить разговора – и письма переставали существовать. Наконец я покончил с письмами и собрал всецело внимание на разговоре.