Двенадцать детей Парижа

А в следующий миг госпитальер бросился вперед, приблизившись на расстояние, где копья противников были бесполезны. Вложив в удар вес всего тела, он проткнул насквозь живот четвертого стражника, так что острие меча вошло дюймов на шесть в пятого. Наставив на остальных арбалет, он ударом ноги столкнул двух смертельно раненных мужчин с клинка. Один из часовых бросился бежать. Тангейзер выстрелил ему в спину с близкого расстояния, спустив тетиву правым предплечьем. Лезвие алебарды метнулось к его коленям, но он отбил удар прикладом арбалета и проткнул мечом горло второго стражника, обратным движением перерезав артерии и вены на его шее справа. Остался первый – тот, который пытался ударить его алебардой. Матиас выронил арбалет, схватил древко копья, дернул противника на себя и, проткнув его живот, повернул меч. Потом он отпустил древко, чтобы усилить обратное движение левой рукой, и распорол живот до самой лобковой кости. Стражник упал.

Рыцарь махнул Гуго.

Пятый стражник все еще полз по земле, а тот, в кого попала стрела, стоял на коленях, харкая кровью. Тангейзер перерезал им горло, после чего, стряхнув и вытерев меч, вложил его в ножны. Потом он натянул тетиву арбалета, вставил стрелу и прислонил оружие к стене.

Мертвых иоаннит оттащил в проход, по двое за раз. Их тела скользили по смеси из грязи, воды и муки, покрывавшей мост. Фонари висели через равные промежутки, но конца моста Матиас не видел. Сверху послышался шум водяных колес. Он был уже у первой мельницы. В просвете между зданиями виднелась река. Ворот с цепью позволял опускать или поднимать колесо в зависимости от уровня реки. Лестницы вели к шестерням, которые передавали движение реки на жернова. Шестерни не были зацеплены – в противном случае шум был бы гораздо сильнее. Внизу госпитальер увидел вращающиеся лопатки водяных колес. Он сбросил трупы в воду. Некоторое время тела швыряло и подбрасывало среди пены, словно окровавленные тряпичные куклы, а затем они исчезли.

Сбросив последнего стражника, Тангейзер остановился и прислонился к вороту. Струйки пота стекали по его лицу и по корке крови, запекшейся на волосах груди и живота, словно какая-то кожная болезнь. Как ни горько было это признавать, но силы его заканчивались. Ступни, колени, спина – все болело. Пальцы не гнулись. Иоаннит подумал о Карле. Ей, наверное, еще хуже. Он размял шею.

Повернувшись, Матиас увидел мельника в обсыпанном мукой фартуке. Испуганный мужчина стоял на пороге распахнутых двойных дверей. Тангейзер посмотрел на него, и двери закрылись.

Повозка загрохотала по мосту.

Рыцарь остановил ее так, чтобы его и спутников не было видно с улицы. Он погрузил в повозку пики, древками вперед, и фонарь, висевший над караульным помещением. Другого конца моста Гуго не видел. Тангейзер предполагал, что его должны охранять не меньше четырех ополченцев. До сих пор он не заметил ни у одного из них лука, арбалета или огнестрельного оружия. Благодаря фонарям они увидят его раньше, чем он их. И у них будет больше времени, чтобы задаться вопросом, кто он и что ему нужно, и испугаться. Повозка не вызовет такого переполоха, как вооруженный мужчина, но госпитальеру не хотелось подвергать детей опасности без крайней необходимости.

– Гриманд, я возьму пистолет. Грегуар, это мясо уже никому не понадобится. Клади его в мешок. Хлеб и вино тоже. Жди сигнала. Двигайся быстро, но помни о грязи, – сказал он своим спутникам.

Затем Тангейзер проверил пороховые полки и зарядил оба ствола пистолета. Водяные колеса заглушат звуки выстрелов. Левой рукой он сунул оружие за пояс сзади, взял у Грегуара бурдюк, влил себе в горло полпинты вина и отдал обратно.

– Гуго, ты идешь со мной, – решил он, после чего, взяв арбалет и вытащив меч, пошел через мост.

В следующем просвете между зданиями Матиас окинул взглядом реку и увидел часть заграждения. Грузовые плашкоуты и рыбацкие лодки. На пристанях по обоим берегам продолжалась резня. Банды насильников и убийц. Жаль, что не они охраняют мост. И насчет заграждения тоже жаль. Какой бы бурной ни казалась река, это самая безопасная дорога в Париже. Освещенные желтыми фонарями участки чередовались с темными. Мост дрожал под ногами Тангейзера.

– Сколько здесь колес, Гуго? – спросил рыцарь.

– Двенадцать, – отозвался мальчик. – Два пролета оставлены пустыми, для лодок.

– Стой здесь. Отсюда тебе видна повозка. Жди моего сигнала.

Оставив Гуго, госпитальер стал размышлять об охране на той стороне моста. Один стражник будет с ним говорить. По меньшей мере двое опустят копья. Если так поведут себя больше двух человек, это будет значить, что они испугались. Возможно, испугается и меньше народу – это зависит от количества выпитого ими вина. Если их двое, то первого Матиас снимет стрелой, а копье второго отобьет. Кроме того, если понадобится, с такого расстояния еще двух достанет пистолетная пуля. Затем он прикончит мечом второго копейщика, а дальше будет действовать по обстановке.