Двенадцать детей Парижа

Эстель в восхищении смотрела на гиганта, руки которого проделали это чудо. Ей он сразу же показался великолепным. Она не считала его лицо уродливым, хотя и понимала, что остальные думают именно так. Но для девочки его лицо просто было очень большим. Больше, чем все остальные. Самый большой лоб, самые большие скулы, самые большие губы. Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался – такой большой улыбки она не видела никогда в жизни. У него были щербатые зубы – обычное дело, – но не хватало только одного, у самого края рта, где просвет между зубами был больше остальных. Нос у этого мужчины был как у каменных львов фонтана, а глаза цвета золота. Он подмигнул, и Эстель улыбнулась ему в ответ.

Потом ее мать разразилась ругательствами в адрес великана, и он отступил, не произнеся ни слова. Когда Тифани тащила дочь с рыбного рынка, Эстель оглянулась, но гигант исчез. Она спросила мать, кто это был, но та ответила, что это чудовище и о нем нужно забыть. Всех трех раков Тифани съела сама, за исключением одной клешни, доставшейся девочке.

Тифани и ее братья, Жоко и Гоббо, научили ее срезать кошельки и обворовывать дома. Иногда Эстель казалось, что им хочется, чтобы ее поймали и повесили, но она была очень ловкой и даже изобретала собственные трюки.

Однажды в Ле-Але, рядом с сырным рынком, она заметила женщину в дорогих черных шелках, на сгибе локтя у которой висела плетеная корзинка с крышкой. Хитрая складка на ее юбке скрывала слегка выпирающий кошелек, привязанный под ней на талии, но Эстель смогла разглядеть эту выпуклость. Она вытащила нож из ножен, зашитых в пояс платья, и нырнула в толпу, сделав вид, что хочет обогнать женщину. Схватив жертву за подол юбки, Эстель повернула ее к себе, словно борзую, и крепко схватила. Потом она ударила ее плечом в живот, и та упала спиной в грязь, а девочка сунула левую руку в складки ее платья. Когда Эстель взмахнула ножом, незнакомка закрыла лицо руками, но лезвие лишь перерезало ремешок кошелька. Увернувшись от какого-то человека, бросившегося на помощь, девочка полоснула его ладонь ножом и, воспользовавшись суматохой, нырнула в переулок. Там ее ждал шум, крики и вытаращенные глаза прохожих. Толстый мужчина перегородил узкий проход. Эстель притворилась, что бежит влево, потом метнулась вправо и почувствовала, как сильные пальцы ухватили ее за волосы. Она нанесла два быстрых, как укусы собаки, укола ножом, а затем рубанула им по державшей ее руке, так что лезвие дошло до кости. Мужчина выпустил ее волосы, но схватил корзинку.

Эстель оставила ему добычу и бросилась бежать, зажав в руках кошелек. Впереди появились еще двое, один позади другого. Девочка остановилась, но первый вдруг застонал и повалился назад.

Когда он упал, Эстель увидела, что вторым был тот самый гигант, купивший им раков.

– Беги, Ля Росса, беги! – скомандовал он. – На кладбище.

Так начались ее полеты с драконом. Гриманд сказал, чтобы она прекратила срезать кошельки, потому что в лучшем случае это закончится каторгой для неисправимых преступников далеко от Парижа. Он обещал возместить ей потери и сдержал слово. Они виделись реже, чем ей хотелось, но этот человек был ее светом. На улице Гран-Труандери жили не самые законопослушные люди, но и там люди втайне боялись Дворов, хотя не признавались в этом. По крайней мере, жителя Труандери можно разыскать. Дворы не предлагали своим обитателям ничего, кроме глубокой ямы бедности и большого риска умереть. Но Кокейн очаровывал Эстель, как королевство из волшебной сказки.

Когда она шла за Гримандом из Ле-Аля на север, к Дворам, Гриманд ругал ее и всегда отсылал обратно, к Тифани, но все чаще и чаще привлекал к своим делам, хотя ни разу не приводил к себе домой. Ля Росса думала, что Тифани ничего не знает о ее тайной жизни, пока на прошлой неделе мать не убедила ее попросить Гриманда, чтобы тот дал работу Жоко и Гоббо.

– Если он твой друг, пусть поможет, – сказала Тифани. – Это ведь и для тебя деньги. На еду. На одежду. Если не захочет – откажет.

Эстель рассказала об этом разговоре Гриманду.

– Значит, мать не запретит тебе видеться со мной? – спросил он, а потом прибавил, что поговорит с Жоко.

А теперь Эстель изгнали. Из-за дамы с юга. Карлы. Девочка не любила слезы. Она привыкла плакать только с какой-то целью, что случалось нечасто. Но теперь, кружа по Ле-Алю и продвигаясь на север по Рю Сен-Дени, она плакала.

Ля Росса слышала голоса, крики, но не обращала на них внимания. Она видела горы мертвых тел, отряды вооруженных топорами и пиками людей, но ей было все равно, а сами они словно не замечали ее. Карла не была злой, даже несмотря на то, что девочка поступила с ней плохо. Карла была ласковой. Сказала Гриманду, что Эстель храбрая. И не позволила Алтану ее убить. Эстель это понимала. И в то же время она понимала, что именно эта женщина стала причиной ее изгнания.