Двенадцать подвигов Рабин Гута

– Ой, мамочки! Только не это! – истошно завопил Ахтармерз, впервые заговорив всеми тремя головами сразу.

Обрушившись на борт колесницы, прямо между застывшими от удивления Жомовым и Рабиновичем, Горыныч вытянулся в струнку, чудом балансируя на ребре доски. Положив все три головы одну на другою, он засветился изнутри, а затем выстрелил по направлению к черной дыре извивающееся щупальце зеленого пламени.

Сгусток чистой энергии, направленный Горынычем против неизвестной людям аномалии, поначалу, казалось, прожег ее насквозь. Дыра дернулась и начала сжиматься, но эти изменения длились лишь долю секунды. Затем неизвестная субстанция стала впитывать в себя зеленое живое пламя и разрастаться вширь. Луч, выброшенный Горынычем, с каждой секундой становился все тоньше и тоньше. Ахтармерз слабел, а люди, как завороженные, смотрели на непонятную для них борьбу.

До черной дыры оставались уже считаные метры, когда произошло совершенно невероятное событие. С кривенького деревца, росшего на склоне горы, прямо под ноги несущимся лошадям спрыгнуло маленькое создание в камуфляжной тунике. Кто именно это был, Мелия или одна из ее сестренок-дриад, Сеня разобрать не успел. Все, что он смог сделать, это изо всех сил потянуть на себя вожжи и истошно заорать:

– Уйди с дороги, малявка! Затопчут ведь…

Но было поздно. Маленькое зеленое тельце исчезло где-то под копытами коней. Жомов с Рабиновичем одновременно закричали, и тут произошло нечто, еще более необъяснимое. Несущиеся во весь опор лошади вдруг начали так странно разворачиваться вбок, будто какая-то неведомая сила приподняла их снизу. Колесница начала заваливаться на левый борт, и, казалось, еще немного, и все ее содержимое вместе с людьми вывалится на каменистую дорогу, прямо под основание черной дыры. Однако этого не произошло. Лошади и колесница ударились о неведомую субстанцию боком и с чавкающим звуком провалились внутрь.

Рабиновичу показалось, что он разваливается на атомы, а затем вдруг ничего не стало. Не стало ни черной дыры, ни лошадей, ни колесницы, ни его спутников. Все растворилось в черноте, а Сеня несся к свету, будто паровоз через тоннель. Яркая вспышка ослепила глаза. Рабинович зажмурил их, а когда открыл вновь, то понял, что сидит на поляне перед расстеленным на траве белоснежным холстом, заваленным лепешками, жареной бараниной и серебряными кубками с вином.

– Хи-хи-хи! Здравствуй, собачка, – услышал Сеня за спиной тоненький голосок и резко обернулся, опасаясь, что не терпящий такого обращения Мурзик сейчас покусает неведомого гостя.

Рабинович уже приготовился заорать на пса «фу!», но тут же застыл в немом удивлении. Его собственный верный Мурзик, не позволявший никому чужому не то что гладить себя, но и даже браться рукой за поводок, сейчас и вовсе вытворял недопустимые фортели – валялся, подлец, кверху брюхом и, радостно виляя хвостом, старался лизнуть шершавым языком миниатюрную копию Немертеи. Пигалица хихикала и играючи теребила пса за усы.

«Вот тебе хрен! – удивленно подумал Сеня. – Кто это такая и как она смогла моего зверя укротить?»

И тут Сеня, словно герой одного из американских фильмов, вспомнил все! И этот самый завтрак, и визит Лориэля, и поездку к горам. Бесстыжая память тут же подсунула воспоминания о скоротечной битве с бандой кентавров-бандитов, дикую скачку через ущелье и бросок маленького тельца под копыта взбесившихся лошадей. Рабинович безмолвно открыл и закрыл рот, а затем посмотрел на своих спутников. Все, кроме Горыныча, сидели с обалделым видом, будто толпа буддистов, присутствующих при сошествии Шивы на Землю. А Ахтармерз слизнул гусеницу с листа и рыгнул.

– Временная петля, – пояснил он и кивнул головой в сторону Мелии. – Это она нас спасла.

– Здравствуй, дочка, – неожиданно для всех в полной тишине вдруг выдавил из себя бравый омоновец.

– Здравствуй! – хихикнула дриада и, круто развернувшись, побежала к противоположному концу поляны. Мурзик скачками помчался рядом с ней, а секундой позже к ним присоединился и одуревший от счастья Геракл.

– Жомов, значит, с женой никак, а тут уже детей успел наплодить? – ехидно поинтересовался Андрюша. – Интересно, что твоя Ленка скажет, когда я ей об этом расскажу?

– Чего? – переспросил Ваня и потряс головой, приходя в себя. – Да пошел ты… плац ломом мести, кабан ожиревший!

– Только после вас, сэр, – парировал криминалист, чем вызвал дикий, истеричный взрыв хохота.