Читаем Двенадцать с хвостиком полностью

Эхей! Не смей мне там печалиться! Ты же сильный. Грустить положено только в городских ночных снежных парках, когда идёшь третьим лишним и описываешь в уме окружающие цвета. Тосковать следует в пустых стенах под холодным одеялом, когда прячешь ноги в заштопанные длинные носки. Если уж ты! Загрустил… Такой сильный и смелый, такой честный и справедливый, то что мне-то делать? Улыбайся чуть-чуть теплее, пожалуйста. У нас тут февраль снегом плачет. Ты слишком маяк в море для грусти.

Нелюбимые

Нелюбимые ничего не меняют. Они могут вылепить фигурки живого из размокшего, брошенного матерью-зимой снега. Могут слепить кораблик с алыми парусами, подражая автору, но чуда нелюбимые никогда не сошьют. Нелюбимые бестелесны. Они мертвы. У них нет рук, нет губ, даже запаха у нелюбимых нет. Они бестолковые призраки – через них можно пройти, на них можно наступить – секундный холод: погода переменилась, снежная лужа… Всё. Дальше спина чужая.

Нелюбимые ничего не меняют. Всё надеются чудо сотворить, а чудеса в воздухе растворяются… как неудавшееся заклинание у неумелого волшебника. Нелюбимые в подъездах смотрят в окна на веселье играющих в снежки и ждут. Замочная скважина медленно откусила ключ, и ключ на две части разломался. И больше нет единства. Есть только две части сломанного. Всё, что остаётся – сидеть на пустой лестничной площадке.

Нелюбимые ничего не меняют. По ночам не спят, но вдвоём не гуляют под фонарями. Придумывают свои миры. Хрустят следами одни. Их выталкивают в спину с дороги: чужой. Больно – не больно, это уже пустое. Просто пробки больше, и чужаков не любят. Каждому своя будка. Нечего кости чужие таскать и скулить, пряча облезлый хвост.

Нелюбимые болеют. Каждый в своей постели, обнимая градусник. Нелюбимые ничего не меняют, только лгут.

Спой мне

Тихо. Струны. Перебирают. Немые пальцы.

Спой мне. Спой? И я сброшу рваное одеяльце.

Спой о душистой траве, о следах от велосипедных колёс на горе, о гамаке и свесившейся босой ноге. Вечер: алое наводнение, успокоение, усыпление.

Спой мне. Спой мне! О небе. О твоём небе! Расскажи мне о нём в напеве. В припеве спой обо мне и себе! Об апреле. О Пасхе, об утреннем хлебе…

Улыбайся загорелой усмешкой в вечернем покрывале. На привале! Заставляй опускать глаза на пушистую пыль под ногами. И не смотреть на тебя годами… Улыбайся чёрточками-кругами на воде. В этой дикой тишине меж пластилиновыми полями. Нам не быть вместе. Нам идти порознь. Обманутыми лгунами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза