Двенадцать железных цепей

Дом, который описал ему Грацек, оказался на самом отшибе. Крохотный, покосившийся, с заколоченным оконцем, но с огромным крыльцом – деревянным настилом, напоминавшим целый двор. Чем ближе они подплывали, тем быстрее выветривалась весёлость Юргена – да, решила Чарна, пусть его и взбодрил разговор с Грацеком, это не значило, что он горел желанием общаться с недругом. Может, поэтому и уцепился за надежду решить всё сегодня – чтобы закрыть эту страницу и больше никогда к ней не возвращаться.

С одного края крыша просела так, точно продавили огромным пальцем. Убогое зрелище, подумала Чарна и отвернулась. Она посмотрела на отражение луны в озере – ослепительно-жёлтый круг, качающийся в черноте.

Юрген не спешил выходить из лодки. Он заклял воздух, и поток ударился о дверь.

– Если не откроет, – предположила Чарна, – уедем?

– Конечно. – Юрген наблюдал за домом. – Будить не стану. А то второй драки не избежать.

– Я вас растащить не сумею.

– Ты-то? – Юрген ухмыльнулся. – Пара чернолесских порч, и станем шёлковыми.

Дальше они ждали в молчании. В какой-то момент Чарне показалось, что всё действительно закончится именно так, но потом в доме раздалось шевеление.

Скрипнула дверь.

– Мореника? – спросил голос ласково, с надеждой.

Юрген с Чарной переглянулись.

– Ты не Мореника, – шепнула она ему, кривясь от ядовитого смеха.

– А кто меня знает? – Юрген вскинул бровь. – Она всё-таки чародейка Двора Лиц.

Баргат появился на пороге, придерживаясь за косяк. Полностью одетый, но видно, что собирался наспех – каштановые волосы взъерошены, багровый кафтан поверх белой рубахи застёгнут не до конца. Он сделал несколько ковыляющих шагов, и Чарна мысленно присвистнула: знатные зубы были у собаки, которая прокусила ему ногу! Даже чары Двора Лиц не исцелили.

Лицо Баргата облепляли узкие тяжи колдовской кожи. Та начала отмирать, поэтому раны выглядели неровнобурыми, как свежие шрамы, оставленные звериной лапой.

Юрген сочувствующим не казался. Просто наворожил свет, чтобы его можно было получше рассмотреть, и не сказал ни слова.

Баргат уставился на их лодку. По его лицу прошла судорога, но, прежде чем он нахмурился и стиснул зубы, Чарна разглядела у него странное выражение – удивлённое и горестное. Он ждал не их, поняла она, а ученицу пана Авро, однако та не пришла. Любопытно, она вообще ему обещала? Или Баргат просто понадеялся, что Мореника навестит его, пока он восстанавливается от ран? Что ж, будет ему урок на будущее: дырявить руки женщинам – не лучший способ впечатлить предмет воздыхания.

Хотя Чарна признавала, что это было трогательно. И, может, сейчас она сопереживала Баргату чуть больше, чем Юрген, – ах уж эти несчастно влюблённые… Есть что-то схожее в них всех.

Молчание затянулось, но, как водится, нарушил его всё-таки Юрген.

– Доброй ночи, – поздоровался он звонко, и Чарна едва не прыснула со смеху. Передать бы потом другим воспитанникам Дикого двора все его приветствия, сказанные таким нарочито беспечным тоном, те бы оценили. – Разговор есть.

Баргат сделал несколько шагов в их сторону. Он сильно берёг повреждённую ногу, однако тростью не пользовался – и Чарна некстати вспомнила Лале.

– Что, – осклабился Баргат, – полюбоваться пришёл? И подружку привёл?

– Ты не хорошенькая девушка, чтобы на тебя любоваться, – заметил Юрген. – И про подружку мою лишнего не говори.

Он перепрыгнул с лодки на дощатое крыльцо. То упруго качнулось под ним, слегка ушло под воду и выплыло, как плот.

Баргат пошатнулся, но удержался на ногах.

– Я всё ещё чародей, – прошипел он. – И даже сейчас тебе легко не дамся.

– Ой, нужен ты мне, – отмахнулся Юрген. – Я же сказал: разговор есть. Меня к тебе Грацек направил.

Баргат сощурился.

– Господин Грацек, – исправил он. – С чего бы? Я ещё не в такой немилости.

Юрген осмотрел домишко за ним.

– Похоже на немилость, конечно, – признался он. – Но дело вообще не в этом. Я объяснил господину Грацеку, что мной двигало, когда я на тебя напал. Извинился за вспыльчивость, потому что не хочу множить обиды. Он меня понял и сказал съездить к тебе, чтобы мы все могли переступить через произошедшее. – Глянул на его ногу. – Это не значит, что я передумал и решил, что ты поступил правильно. Может, конечно, я слегка перестарался… В любом случае мне нет смысла ненавидеть тебя, если ты больше не собираешься жечь кого-то чёрным железом.

– Не собираюсь я никого жечь, – ответил Баргат раздражённо. – Мне велели испытать ту женщину, и я порезал ей руку не из удовольствия. Хуже, если бы она была колдуньей и создательницей Сущности из Стоегоста, а я её оправдал. Сам-то много знаешь, как испытывать колдунов железом? Вот и я не знаю. – Фыркнул. – Меня-то жжёт одно прикосновение, а эту поди разбери. Поэтому и давил сильнее.

Юрген покачал головой.

– Всё ещё считаю это скотским поступком, – проговорил он, – но хорошо, что ты сделал это не ради потехи. За Ратмилу и других сказать не могу, только за себя: ладно. Переступили и пошли дальше.

Баргат хмуро посмотрел себе под ноги.

– Я извинюсь перед Ратмилой, когда мне разрешат покинуть этот дом.

Юрген одобрительно кивнул.