Двенадцатая дочь

Не покажется. Вон на юго-востоке тихо гибнет распотрошенная черная ладья десятника Оботура, никнет в черную воду желтое солнышко паруса. А выше по течению — на западе — вторая ладья десятника Погорельца, тоже начинает тонуть, захлебываясь и дергаясь, как раненая лошадь на привязи. Еще, конечно, держится на волне (ворон ударил всего-то с минуту назад), но уже вовсю захлестывает черной пенистой зеленью через рваные пробоины… Нос круто пошел вниз, а хвост протараненной ладейки нелепо задирается к небу — обнажается сохнущее днище и безвольное желтоватое кормило болтается в метре над водой. Бегают в слепой суете пожилые дружинники Погорельца — один в спешке срывает доспехи, надеясь доплыть до берега, другой цепляется за вздыбленные борта… Старый десятник, сбросив дедовскую кольчугу, пытается нырнуть-нащупать грузовую веревку — ладья ведь по-прежнему держится на становых грузах и можно бы обрубить грузовые веревки (авось тонущую посудину отнесет к бережку), да не добраться до веревок, они уже под водой! Ныряет упорный дед Погорелец, шумно выныривает и плюется злобно: воздуху не хватает старику, снова и снова поспешно ныряет в черноту, а ладья тяжелеет. Ладья корежится. Проваливается в глубину…

— Слухач кличет свою няньку чую железные крылья со стороны упадка.

— Как? — не понял я. — Он что-то путает. Железные вороны ушли на север… Почему акустик слышит их на западе?

— Еще один гвоздевран? — простонала Феклуша, тряхнула волосами. — Не может быть. Плескун сказал на допросе, что птиц будет только две…

Значит, Плескуна не поставили в известность о некоторых деталях операции «Купальня», медленно подумал я, уже наблюдая, как на маленьком экране старшего птицебоя Кирилла Мегалоса появилось и движется темное пятнышко, поблескивая лунными искрами на фоне темно-синего неба. Итак, появился еще один, незапланированный ворон… Неприятная новость.

…Ярко пылают повозки за холмом, на зеленом окровавленном склоне скользят и цепляются железными пальцами за траву израненные дружинники, трещат и разваливаются славянские щиты под — ага! Вижу, как черный двухметровый див, роняя темное крошево кишков, тяжело скачет под откос с раззявленной от ужаса пастью, а следом прыгает ловкая лунная тень: взмах меча — и половина обезьяньего черепа, вертясь, отлетает к небу на добрую сажень… Обезглавленное чудище рушится, как темная колонна языческого храма в час землетрясения. Но рано радуется славянский мститель в обагренной кольчуге — змеиный свист аркана оплетает левую руку, рослый гнида в женской рубахе дергает за веревку, и в тот же миг! Проклятие! Когтистая лапа рыжего коренастого дива срывает с головы шлем… Ну, теперь парень недолго продержится, отворачиваюсь я…

Перевожу взгляд на соседние экраны — а здесь уже хорошо видно крупную черную птицу, летящую над водой. Железный ворон несет в когтях что-то крупное, похожее на увесистую широкую рыбину…

— Мешок с пылью студенца, — быстро звучит Феклушин голос.

— Стерх радует наездника мы готовы к зиме, — одновременно с Феклушей бормочет Мяу. И через мгновение ловит краткий ответ «наездника»:

— Пусть придет зима.

В ту же секунду железный ворон вспарывает когтями мешок — и белая пыль, похожая на голубоватый лунный мел, дымным столбом просыпается в воду.

— Конец кречетам. — Голос Феклуши почти не дрогнул.

— Врешь! — крикнул дядюшка Гай, грохнул в стену кулачищем и почти завыл от бессилия — Лу-учшие витязи Властова! Лучшие!!! Они не могут… все сразу… Вылезут они, вылезут!

Да, они пытаются выжить. Один за другим, огромные железные шлемы выныривают из застывающей воды — их почти не видно: льдистая пыль мутит и вьюжит над бурлящей водой, а поверхность реки у самого берега уже тонко остекленела… подернулась стынущей рябью… Кречеты бьются, пытаются выбраться к берегу — но секунда за секундой сковывают воду гадким безжизненным холодом! Милая родная река стала вдруг бездушной! Вязкой и цепкой! Возле дна еще волнуется разбуженный ил, перепуганная зеленоватая водица еще не остыла, и ноги свободны, зато плечи мигом схватило! Сцепило черным напористым льдом! Льдины острые трутся и стонут, гудят и крошатся под железными пальцами холодеющих дружинников — доза одоленя чудовищна, целый мешок… Не пожалел Куруяд зелья, чтобы погубить знаменитых кречетов. Такой мешочек не дешевле полутысячи гривен стоит! Можно небольшое войско нанять, с кавалерией даже…

— Стерх наезднику, — негромко бормочет Мяу в волшебном бреду. — У нас полна полынья рыбы.